Покоренный Кавказ (сборник) - [116]

При штурме из числа участвовавших в нем войск были потеряны 17 офицеров и 227 солдат. Этой ценой Россией приобретен был обширный пограничный край, и вместе с тем было внушено грозное уважение всем татарским племенам Закавказья.

Желая уничтожить в крае даже память о некогда могущественном ханстве, Цицианов переименовал Ганжу в Елисаветполь, а самое ханство объявил навсегда присоединенным к русским владениям.

Персидская война

Ганжа была «ключом» к северным областям Персии, и для Цицианова настало время наконец помериться силами со старинными врагами его отечества – Грузии. Он знал, что падение Ганжи произвело на персов удручающее впечатление, и решил воспользоваться этим. Летом 1804 года русские войска уже тронулись в пределы «Леса львов» – так в своей гордости называли персы свое отечество. Главною целью похода Цицианов ставил Эривань, сопредельную с Ганжею персидскую область. Теперь война переносилась в пределы древней Армении, и впервые еще Русь готовилась помериться силами с врагом, наводившим ужас на ее новые владения в Закавказье. Грозный пример Ганжи и его несчастного хана Джавата не образумил эриванского хана, и он то и дело писал Цицианову дерзкие письма, предлагая ему уходить поскорее не только от границы Персии, но и из Грузии. Письма были полны надменных угроз, и Цицианов ответил на них тем, что выставил у границы Персии, вблизи персидской деревушки Караклис, полк кавказских гренадер под командою генерал-майора Тучкова и Тифлисский полк Леонтьева.

Было начало июня 1804 года. Война с Персией еще не была объявлена, но это не мешало персам стрелять по русским передовым постам. Русские на эти отдельные нападения не отвечали, а утверждались в крепкой оборонительной позиции, из которой они могли действовать наступательно на огромный персидский лагерь, раскинувшийся несколько далее Караклиса, в местности, носившей наименование Гумри.

Персидская армия стояла совершенно готовая к бою. Командовал армией сардар[7], и около него были беглые грузинские царевичи, успевшие уверить персидского военачальника, что разбить русских не составит для него никакого труда. Сардар поверил этому: русских было немного – всего два полка с несколькими сотнями казаков, у персов же одной только конницы было более 8 тысяч. Уверенность в победе была настолько велика, что сардар решился напасть на русский отряд, даже не ожидая объявления войны.

Цицианова при отряде не было. Тучков же, как только узнал о предстоящем нападении, решил, что должно предупредить удар со стороны персов и напасть на них самому. На рассвете 10 июня русские войска уже выступили из лагеря и двинулись по направлению к Гумри. У Караклиса русским преградила путь персидская кавалерия. Тучков выдвинул против нее пушки и без особенного труда очистил путь. Казаки пустились преследовать убегавших персюков и в пылу этого преследования заняли курган перед персидским лагерем. Сардар пустил на них свою пехоту. Тучков, уже ознакомившийся с местностью, поддержал казаков батальоном пехотинцев и в то время, когда между русскими и персами завязалась перестрелка, обошел противника и со всеми имевшимися у него налицо батальонами ударил на него с тыла. Персы были до того непривычны к битвам с европейскими войсками, что даже не позаботились обеспечить себе путь к отступлению. Между персидскими войсками и их лагерем оказался небольшой узкий горный проход, и его занял Тучков. Ужас обуял персов, когда в них совершенно неожиданно брызнула русская картечь. Как ослепленные, кинулись они назад к лагерю, но картечь сделала свое дело: целые ряды персюков легли у входа в ущелье. Тех, кому удавалось пробиться вперед, встречали русские штыки. Когда же русские перешли в наступление сразу с двух сторон, персы, перепуганные до последней степени, ударились бежать в горы. Весь отряд сардара оказался рассеянным, а в добычу победителю достался весь персидский лагерь.

12 июня к отряду прибыл князь Цицианов, а с ним подошли и все назначенные им в эриванский поход войска. Теперь в Гумри скопились Кавказский гренадерский полк, Саратовский полк, два батальона Тифлисского полка, шесть рот 9-го полка егерей, Нарвский драгунский полк и около пяти сотен линейских и донских казаков. Всего, впрочем, было не более 4 тысяч человек с артиллерией из двенадцати орудий. С такими-то силами Цицианов начинал борьбу с Персией, выставившей против него на первую только встречу сорокатысячную армию под командой самого наследника иранского престола Аббас-мирзы. Но количество врагов не устрашало русского вождя. «Грозный князь» знал цену своим неприятелям и стремился лишь к одному, чтобы самому наносить удары, а не принимать их. Через два дня после его прибытия в Гумри весь русский отряд уже шел к Эчмиадзину, древнему армянскому монастырю, по преданию, построенному на том месте, где после потопа жил праотец Ной. Позиция около Эчмиадзина и самый монастырь были важным стратегическим пунктом, и Цицианов послал вперед генерала Портнягина, приказав ему занять монастырь. Князь был уверен, что персов нет на пути, и даже, когда он услыхал звон монастырских колоколов, то выразил уверенность, что армянское духовенство готовит русским торжественную встречу.