Покорение высоты - [16]

— Итак, молодой человек, чего вы хотите от жизни сей?

— Если можно, то я бы хотел стать специалистом в области механики.

— Помилуйте, зачем это вам? — притворно удивился председатель.

Николай чуть было не растерялся. Помолчав, он упрямо произнес:

— Чтобы стать специалистом в области механики.

— Настойчивость похвальна… Эта специальность интересная, согласен. Инженеры ею гордятся. Но я все же хочу узнать, зачем она вам? Что вы с помощью этой специальности намерены сделать?

— Строить корабли, летательные аппараты, да мало ли у механики дел? Если у вас есть сомнения — испытайте меня.

— Скажите, как вас?.. Да, Никитин… скажите, вы получили бы чувство удовлетворения, если бы построили не какой-нибудь невиданный снаряд для запуска в неземное пространство, а обыкновенный добротный дом? Не все человечество облагодетельствовать сразу, а несколько десятков жильцов, которые всю жизнь будут вам признательны, если вы дадите им кров?

Николай, сдвинув брови, сердито сказал:

— Значит, у меня нет выбора, кроме строительного факультета?

— Это не совсем так, по механико-математический факультет укомплектован. Вы вправе выбрать любой другой.

— В таком случае, мне безразлично. Зачисляйте, куда хотите.

— А если мы вам предложим канализацию и очистные сооружения?..

— Я постараюсь учиться добросовестно.

— Хорошо, ступайте, мы подумаем над вашей судьбой.

Из института Николай повернул обратно на пристань. Он вышел к грузовому причалу и сел на берегу на траву. На причале горланили крючники, подгоняя и торопя друг друга. Громче других звучал голос коротконогого крепыша, который стоял на верхней палубе, заваленной мешками и корзинами, и без конца орал на снующих туда и сюда грузчиков, успевая железной лапкой цеплять и укладывать тяжести на взмокшие спины. Люди приседали под грузом, охали и, словно боясь уронить мешок, не донеся его до склада, бежали один за другим вприсядку, по-медвежьи, громко топая сапогами по крепким трапам. Сбросив мешок, грузчик кряхтел и принимался благим матом орать, поторапливая бегущего впереди соседа. Но крики помогали мало, скорее наоборот. На том трапе, по которому сбегали они с грузом, было больше порядку, там они не сталкивались, а кричать друг на друга не могли — духу, видно, хватало лишь тащить. Зато налегке грузчики натыкались друг на друга, толкались и бранились, но беззлобно. Можно было подумать, что они выдумали для себя развлечение. Один лишь крючник, стоявший на лапке, относился к ругани всерьез. Увлеченный собственной бранью, он замахнулся железной лапкой на недостаточно, по его мнению, расторопного биндюжника… Это произошло, наверное, в одну секунду — горластый крючник взлетел на воздух и, описав над палубой дугу, с душераздирающим воплем шлепнулся в воду. Оглядев притихших своих собратьев, дюжий биндюжник сокрушенно сказал:

— Вот накликал себе беду несчастный человек. Кого теперь «на лапку» поставим, этот не годится али как? — Грузчики молчали. — Ежели пожелаете, я его вам из воды выловлю — терпите дальше.

Артель столпилась на палубе. Заговорили все сразу. Разобрать ничего было нельзя. Николай из любопытства подошел поближе.

— Пойдешь к нам «на лапку», мил человек? Не бойсь, мы тебя не обидим.

Николай поглядел на выползавшего из воды коротышку, тот стоял, держа руки в карманах брюк, и старался независимой позой поправить впечатление, которое производил его жалкий вид.

— А этого куда денете? — спросил Николай.

— Будет грузилой, как вес. А не поправится ежели, будет дальше нам свою «я» доказывать, так вовсе с артели прогоним.

— Я могу, конечно, попробовать… — сказал Николай и сбросил пиджак.

Работа пошла своим чередом, с шутками и толкотней. Только новоявленному крючнику было не до шуток. Николай старался изо всех сил, чтобы не задержать кругового движения, он остервенело сжимал выскальзывающую из потной ладони лапку, не успевая распрямиться и вытереть пот со лба. Рубаха прилипла к спине горячим блином, ныла больная нога. И все-таки ему было легче, чем если бы он оставался теперь один.

Вечером Николай пришел в общежитие сытый, счастливый и немного навеселе, да к тому же с тремя рублями в кармане. Целую педелю до начала занятий в институте он пропадал на грузовом причале, а с 1 сентября выписался из общежития и снял себе комнату в доме № 17 на улице Герцена.

До начала жестоких декабрьских морозов, пока река Томь не встала и у грузчиков доставало работы, Никитин делил время между лекциями и ломовой работой на причале.

Нежданно-негаданно он оказался на отделении, которое пользовалось в институте большой популярностью, но о котором он никогда не думал применительно к себе, к своим мечтам и способностям, — его определили на архитектурное отделение строительного факультета.

Н. Никитин — студент. 1927 г.

Художественные начала, заложенные в этой профессии, смущали Никитина своей претензией стать в один ряд с музами, приблизиться к чистому искусству, в которое сам он никогда не рвался. Обязательной и едва ли не основной считалась дисциплина рисунка и композиции, и ему пришлось овладевать секретами изобразительного искусства. Впрочем, он довольно скоро научился неплохо рисовать и даже почувствовал к этому вкус. Сохранились два рисунка: на одном изображена обстановка больничной палаты — этот рисунок Никитин сделал еще в школьные годы, а другой рисунок выполнен уже в студенческую пору, на нем Николай запечатлел светлую часть своей комнаты на улице Герцена и вид из окна. Разница между рисунками поразительна. Не верится, что они сделаны одной и той же рукой. Известно, что рисунки Никитина украшали кабинет архитектуры в институте, экспонировались на студенческих выставках. Однако он не испытывал никакого волнения, когда его рисунки хвалили преподаватели и однокурсники.