Покорение высоты - [15]
Сначала Николай терялся на уроках Ливанова, не поспевая за ходом мысли учителя. Он не мог и предположить, что живой мир так подвластен математическому анализу, что скрытая в мире бездна тайных свойств с необыкновенной легкостью вскрывается при помощи простых коротких формул. Ни одно правило не оставлял учитель, не подведя под него примера из инженерной практики. Неведомой свободой одаривал учитель, раскрывая средства и приемы, с помощью которых можно переделывать лицо земли.
Случалось, Ливанов рассказывал и о другой математике, которую он называл «математикой более высокой», чем высшая». Эта наука так далеко перешагнула физические возможности человека, что люди могут лишь догадываться о ее будущей роли в своей жизни. Все науки обречены на вечную погоню за приближением к строгой логике математических постулатов. И даже физика, которая дала жизнь всему естествознанию, и та вынуждена теперь тянуться за математикой. «Эту математику в наше время мы пока не можем приложить даже к звездам»— так говорил Ливанов.
С большим и грустным чувством учитель добавлял к своим тайным мыслям: «Одна лишь музыка могла бы сообщить всему думающему миру о будущем месте математики в человеческой истории, если бы музыка овладела созвучным с математикой языком».
Эти мысли удивляли Никитина, настораживали, пугали недоступностью. Математика влекла его прежде всего своей вещественностью. Совсем немыслимой казалась ему духовность математики, ее способность порождать идеи, с помощью которых, по словам Ливанова, человек получит возможность расширить степень своей свободы, избавиться от тягот, унижающих достоинство.
Николай сожалел, что у него нет портрета Ливанова. Хотелось вспомнить, как красивый и рослый, подчеркнуто педантичный и язвительно вежливый учитель стремительно входит в класс, здоровается кивком лобастой головы, тыльной стороной ладони трогает аккуратно постриженную бороду и объявляет новую тему, будто отдает боевой приказ…
Когда в школе прозвенел последний звонок, Ливанов резко поклонился классу и отчеканил: «Честь имею!»
Стоя на палубе парохода, Николай пытался представить свое близкое будущее, но не мог различить даже приблизительных его очертаний. В кармане пиджака под булавкой вместе с путевкой в Томский технологический институт лежала «Характеристика-рекомендация», на которой вместе с подписью заведующего школой стояла подпись: «А. Ливанов». В характеристике значилось:
«Рекомендуя окончившего в истекшем 1924/25 учебном году полный курс Ново-Николаевской девятигрупповой 12-й Совшколы имени профессора Тимирязева Никитина Николая, как вполне достойного для поступления в вуз, школьный совет означенной школы руководился теми соображениями, что за все время пребывания в школе Никитин проявил себя как даровитый и настойчивый в достижении поставленной себе цели ученик. Легко справляясь в силу своих больших способностей с прорабатываемым курсом, Никитин не довольствовался этим и много и упорно работал над самообразованием.
Большая добросовестность в работе, вдумчивость, настойчивость и ясность мысли всегда отличали Никитина среди его товарищей.
Легко откликающийся на общественное дело, с большими навыками, с богатым запасом знаний и способностью к анализу, Никитин является вполне отвечающим требованиям, предъявляемым к поступающим в вуз».
В ДЕБРЯХ НАУКИ
Неожиданно теплая осень выдалась в Центральной Сибири в 1925 году. Прошедшие в июле дожди напитали деревья и траву, и теперь, в самом конце августа, зелень не хотела поддаваться тлению.
Впервые ступив на томскую землю, Николай отправился искать свой институт. Добрые люди показали ему дорогу. Он шел словно бы на ощупь мимо кварталов взбирающихся вверх деревянных и каменных низкорослых домов. Здание института встало перед ним во всей своей красе. Он невольно замедлил шаг: высокие купы деревьев окружили величественный фасад гордого здания. В Новосибирске Николай видел немало красивых зданий, но это несло на своем ордере гармоничную строгость и грациозность, вызывающие торжественные чувства.
Пропустив громыхающую по мостовой телегу, Никитин перешел на институтскую сторону. На волнение и робость, охватившие было его, он быстро нашел управу и решительно потянул на себя массивную дверь. В канцелярии института толпились первокурсники — предстояло распределение по отделениям и факультетам. Он встал в очередь и начал прислушиваться к разговорам вокруг него. Многие приехали в институт с родителями, которые волновались больше своих детей. Очередь едва подвигалась, ходили слухи, что большая часть факультетов уже заполнена. Когда Николай наконец приблизился к дверям, примечательным своей старинной табличкой — «Ректоръ», он уже был уверен, что на облюбованный им факультет ему ни за что не попасть.
На возвышении за широким столом сидела распределительная комиссия из пяти человек. Профессора глядели перед собой с усталым пренебрежением, и Николаю показалось, что они давно решили его судьбу.
— Позвольте ваши документы! — услышал он откуда-то сбоку. За маленькой конторкой сидел секретарь, который протянул к нему руку и придавил грудью ворох бумаг. Секретарь наскоро просмотрел документы Николая, сделал на них какие-то пометки и передал председателю комиссии, который больше походил на цехового мастера, чем на ученого. Председатель поднял на лоб очки в оловянной оправе и, сощурив глаза, стал изучать документы один за другим. Поизучав, передавал соседям. Расставшись с последней бумагой, председатель снова опустил на нос очки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Альтернативная история. Боевая фантастика. Главный герой в теле советского морского офицера, командира корабля, участвует в войне на Черном море в 1941–1942 году.
Наш современник, морской офицер, попадает в сознание командира монитора «Ударного», корабля Дунайской флотилии, в 1940 год, перед самым началом Великой отечественной Войны. И теперь он Иван Прохоров, старший лейтенант.Знание, а самое главное понимание причин начальных провалов в войне заставляют его внедрять новые методы борьбы с вражеской авиацией.Не имея возможности раскрыть происхождение информации и знаний, Прохорову приходится рисковать…За него техника и технологии, а против – гении от разведки и войны.
Наш современник, морской офицер, попадает в сознание командира монитора «Ударный», корабля Дунайской флотилии, который в августе 1941 года должен пойти на дно вместе со всем экипажем после бомбардировки самолетами люфтваффе. Флотские реалии и традиции, человеческие страсти и амбиции, верность и предательство, секретные знания и технологии XXI века – всё это поставлено на кон, чтобы выиграть и вырвать у Судьбы шанс на выживание…
Альтернативная история… Главный герой попадает в тело советского морского офицера перед ВОВ, и стремится выжить со своим экипажем.«…Мир то знакомый но явно отличающийся планировкой и архитектурой города. нравами и образом жизни людей. Но все не так уж и плохо — в СССР я родился, учился и даже служил. Присягал, погоны и звания получил не во времена Сталина, а в период Афганской войны, но под все тем, же бело-синим стягом, а флотские традиции и форма имеют преемственность еще с царских времен…».
Приключения, фантастика, сражения, история и ее тайны. Мысли и эмоции уверенного в своих силах бойца. Никогда не опускай руки, не сдавайся и не прячь голову в песок, и тогда сверхчеловек становится реальным - ведь им можешь быть даже ты. И конечно же что-то о любви.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.