Покидая страну 404 - [7]
Лёнька подумал, потёр бок, в котором неприятно тянула печень.
— Яша, пожалей себя и ребёнка! Разводись!
— Лёнчик, мы разберёмся, ты, главное, выздоравливай, ладно? — Яшка помог младшему брату лечь. — Я завтра зайду в госпиталь и договорюсь, чтобы тебя посмотрели.
Доктор скептически изучил результаты анализов, бездушно помял Лёнькин живот, пообещал оформить все нужные бумаги и дал бесполезные советы в стиле журнала «Здоровье»: не злоупотреблять, соблюдать, выполнять, наблюдать. Абдул позвонил «аке», доложил обстановку и по его указаниям скорректировал лечение.
В дневное время Лёнька из комнаты перебирался в просторную деревянную пристройку, называемую в семье беседкой. Внутри свободно располагались старинный диван, большой стол и этажерка с книгами и журналами. К своей радости, он нашёл среди стопок Яшкиной «Науки и жизни» и Маргошкиных «Мурзилки» и «Барвинка» много старых номеров «Вокруг света» и принялся их перечитывать.
— Правильно, — одобрила бабушка Рива. — Всё равно ничего не делаешь, так перебери хлам. Интересное оставь, а остальное зимой на растопку пойдёт. И сортир здесь рядом. На свежем воздухе оно того… полезнее. Глянь-ка, — она дала ему газету с телепрограммой на следующую неделю. — В четверг будет про твой Афган.
В программе Центрального телевидения на 16 июня 1983 года значился «Афганский дневник», новый и, увы, последний фильм покойного к тому времени Александра Каверзнева[4].
Телевизор Лёнька не любил: его напрягали «движущаяся картинка» и убогий выбор. Он предпочитал не имеющее границ радио с его многообразием каналов и языков вещания. Впрочем, когда бывала возможность, он смотрел «Клуб кинопутешественников», «Международную панораму» и некоторые документальные сюжеты. Передачу об Афгане он постарался бы не пропустить.
Бабушка Рива жирно подчеркнула шариковой ручкой нужную строчку и положила газету на телевизор.
В этом месте необходимо сделать небольшое лирическое отступление и сказать несколько слов о советском телевидении. Если не судить о нём по современному каналу «Ностальгия», а быть объективным, то следует отметить, что оно было достаточно эстетичным и требовало от зрителя определённого уровня образования и, не побоюсь этого слова, интеллекта, так как было в основном ориентировано на образованных городских жителей. Объяснялось это очень просто: телевизор стоил дорого, каналов было мало, по дальним сёлам нередко «добивал» только сигнал центрального канала, и то не всегда. Поэтому даже в семидесятых и первой половине восьмидесятых годов телевизоры в городской местности были распространены гораздо шире, чем в сельской. Соответственно, содержание и дизайн передач были соответствующими. Все помнят программу «Время», кто-то вспомнит «Будильник», «Утреннюю почту», «Служу Советскому Союзу», «Сельский час», «Играй, гармонь!», которые приблизительно в таком порядке и шли в воскресном эфире. У многих вызовут тёплые чувства словосочетания «Очевидное-невероятное», «Клуб кинопутешественников» и «В мире животных». Кто-то даже помнит «Международную панораму» и «Сегодня в мире». И совершенно канули в Лету «Шахматная школа», «Камера смотрит в мир», «9-ая студия», «Мир и молодёжь» и многие другие телепродукты.
О международном положении советское телевидение рассказывало много и иногда интересно. С ситуацией в мире зрителей знакомила буквально толпа политических обозревателей. Что называется, на любой вкус и цвет. Народ массово любил милейших востоковедов Цветова и Овчинникова и уважал героического Сейфуль-Мулюкова, который вечно находился где-то на линии огня в Ливане, Ираке и прочих восточных «горячих точках». Большинство дружно плевалось в адрес умнейшего, но занудного Зорина и индифферентно относилось к весьма нейтральному Бовину. А конъюнктурщика Генриха Боровика, который специализировался на жанре «заказное говно», с его репортажами из США в стиле «кругом безработные, бездомные, наркоманы, убийства, расизм, ужас-ужас-ужас» в начале восьмидесятых уже всерьёз воспринимали, наверное, только школьники младших классов. Один Каверзнев как-то непонятно выделялся на фоне всего этого телевизионного многоцветья, не вызывая ни особой любви, ни негативного отношения, ни большого внимания к своей персоне, а только интерес к поданной информации. Это называется Профессионализм. Именно так, с большой буквы.
Если кто-то забыл или не знал, то именно Александр Каверзнев вместе с Валентиной Леонтьевой (бессменной ведущей передачи «В гостях у сказки» и обожаемой почти всеми детьми Союза «тётей Валей») своим запоминающимся голосом комментировал феерическую церемонию открытия московской Олимпиады в восьмидесятом. И только для Каверзнева, единственный раз за всю историю советского телевидения, был нарушен порядок некрологов в программе «Время». О кончинах генсеков извещали первым сюжетом, о смертях членов политбюро, министров и военачальников — во второй половине передачи, о почивших деятелях науки и культуры могли сообщить в конце, перед спортивными новостями. О гибели Дина Рида вообще упомянули только перед прогнозом погоды. Сюжет о смерти Каверзнева программа «Время» выпустила в самом начале, как будто речь шла о смерти главы государства.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.