Покидая страну 404 - [32]

Посмотрев новости с нашего берега, Макс настойчиво посоветовал мне бросать все дела и уматывать домой, за океан. Однако дела требовали моего присутствия ещё хотя бы на протяжении полутора месяцев.

Двадцать третьего февраля, поздравляя Мишу с днём Советской Армии, я спросила его мнение по поводу нового вируса.

— Я, конечно, не инфекционист, но для элементарного понимания проблемы необходимо знать следующее… — начал он, поудобнее устраиваясь на балконе своей турецкой квартиры так, чтобы мне лучше было видно Средиземное море на заднем плане.

— Миша, пожалуйста, предельно кратко, — попросила я.

Мишино «в двух словах», как всегда, затянулось минут на сорок, за его плечом всё это время притягательно мерцал водный простор. Пространный обзор совершенно не прояснял ситуацию и сводился к тому, что с диабетом, гипертонией, онкологией, астмой (дальше шёл длинный список других заболеваний) болеть ковидом не рекомендуется, и вообще лучше быть здоровым, чем больным.

К концу февраля совершенно неожиданно начал жаловаться на плохое самочувствие Семён. Нужно сказать, что мой компаньон, всегда сохранявший внешнее олимпийское спокойствие, невозмутимость и адекватность, очень глубоко переживал события последних лет. Теперь, когда нестабильная обстановка в стране усугублялась нагнетаемой в СМИ массовой истерией по поводу пандемии, здоровье Сёмки не выдержало. По рекомендации своего врача он перестал смотреть, слушать и читать новости, а также удалил свои аккаунты в социальных сетях. Уже через две недели ему значительно полегчало.

Двенадцатого марта, в четверг, с раннего утра меня разбудил исходивший из кухни запах свежей сдобы. Это было довольно непривычно, так как с тех пор, как мы с матушкой остались в квартире одни, она очень редко что-либо пекла.

— К обеду приедут гости! — сообщила матушка, пока я удивлённо рассматривала горячие пирожки с капустой, приготовленные по рецепту бабушки Ривы.

Действительно, ровно в час дня в дверь позвонили. На пороге стояли представительный мужчина моего возраста с аккуратно подстриженной бородкой и худенькая женщина лет шестидесяти в деловом коричневом костюме.

— Захарчик! — ахнула я. — Лерочка! — мы с женщиной степенно расцеловались.

Соседи бабушки Ривы, многочисленная баптистская семья, с которой мы продолжали поддерживать приятельские отношения, в середине девяностых внезапно собрались и полным составом, включая дряхлую прабабушку, перебрались в Соединённые Штаты. Лет через десять мой друг детства Захария и его старшая сестра стали регулярно приезжать на бывшую родину, как они говорили, с гуманитарной миссией. Лера часто звонила моей матушке. Продолжая традиции наших семей, они в разговорах никогда не поднимали вопросов религии, а если хотели сделать какую-то отсылку к Библии, то ограничивались Ветхим Заветом.

В первые же приезды мои друзья столкнулись с некоторыми непривычными явлениями. Например, для нескольких детских домов на деньги благотворителей из числа американских баптистов были закуплены компьютеры, телевизоры и оргтехника, но через три месяца только в одном из детдомов было обнаружено подаренное, в остальных подарки таинственным образом испарились. Баптисты умеют считать деньги, поэтому дальнейшая помощь этим заведениям, к большому неудовольствию их руководства, ограничилась мелким ремонтом: покраской стен и починкой мебели.

— Мы завтра улетаем, — сообщила Лера. — Вчера официально объявили о мировой пандемии, нас благословили срочно возвращаться домой. Так что мы заехали попрощаться, неизвестно, когда в следующий раз придётся увидеться.

— Думаете, что этот бардак надолго? — поинтересовалась я.

— На все воля Божья! — воздел вверх длани Захария и посмотрел куда-то на потолок. Потолок был простой, белый. — Он нас не оставит.

Понятно. Никакой определённости.

— Слушайте, у меня осталось очень много не нужных в связи с переездом вещей, — вспомнила я. — Всё хорошее, жалко выбрасывать. Ещё и полшкафа детских книг. Может, в вашу церковь отвезти, вы ведь помогаете бедным?

— Сейчас спрошу, — Захария сделал телефонный звонок и внимательно выслушал ответ. — Проверьте, что всё чистое и целое, рассортируйте по назначению и разложите по пакетам. Завтра приедут и заберут.

Грустно распрощались, матушка так расстроилась, что вместо пакета с пирожками в дорогу пыталась вручить гостям упаковку с кошачьим кормом.

Вечером, вопреки нашей многолетней традиции созваниваться по четвергам, на связь не вышел Санька…

— Не расстраивайся, — успокаивал меня Макс. — Может, заработался или забегался.

Ну допустим, Саня мне, по большому счёту, никто, и не обязан ни звонить, ни о чём-то отчитываться. Но очередная монетка в копилку тревоги была брошена.

На пятницу тринадцатого марта (я не суеверная, но дата получилась неприятной) у меня была запланирована куча работы. Я успела побывать в офисе, куда обычно заглядывала не каждый день, забрать из ремонта кое-какую технику, оформить важные для нашей деятельности документы и получить крупную сумму наличных денег, необходимых мне в ближайшие дни. Деньги и документы я оставила в банковской ячейке: квартирные кражи давно перестали быть редкостью в нашем районе, а проводить все выходные дома мы с матушкой не планировали, тем более в хорошую погоду.