Пока живы — надо встречаться - [35]
Косится Петрунин на соседа слева, у того после ранения в голову потеряна память на слова. Но подозревает Николай, что не только на слова: ишь, как всаживает лопату на полный штык, не дает себе отчета в происходящем вокруг, вот и старается ниже всех углубиться в землю.
Сосед справа — танкист из Сызрани. Но этот тоже копает больше для вида. «Эх, мне бы сейчас «тридцатьчетверочку»! — вздыхал он вчера после работы. — Смял бы я всю эту изгородь, сровнял бы эту нечисть с землей, такого шороха бы им дал!»
Петрунин глянул в сторону блока, откуда опять донеслись звуки балалаечных струн. «Настраиваются… Вчера тоже наяривали, будто им и дела мало… Неужто за все время не произошло ни одного обвала? Значит, только он один знает, как мучительно умирать от удушья?»
…Солнце еще стояло над лесом, а военнопленные, копающие траншею, уже находились в земле по самые плечи. Работали из последних сил, выкидывая тяжелый песок.
Над кучей земли показалась немецкая овчарка с высунутым языком, а потом послышался резкий гортанный окрик гауптмана.
…Гауптман вообще смотрел на военнопленных как на явление, по которому легко судить о достигнутых победах. В июле сорок первого года принятое в Берлине решение о создании гросслазарета вселило в него уверенность в непобедимости немецкого оружия. Сюда с фронтов потянулись транспорты с ранеными и контужеными людьми. И то, что с зимы сорок третьего приток их уменьшился, вызывало его неудовольствие, говорило о том, что на фронте обстановка осложнялась. Когда же он узнал о разгроме шестой армии под Сталинградом, то был настолько потрясен, что неделю ни с кем не разговаривал. Была еще надежда, что положение выправится летом. Но план летнего наступления тоже провалился… Ко всем объективным неудачам примешивались и личные обиды. Его обошли с назначением. Прежнего коменданта сменили, приехал новый, из судетских бюргеров, а он так и остался в помощниках.
Гауптман посмотрел на небо. Солнце клонилось к закату. От второго блока послышалось треньканье балалаек и мандолины. По двору бродили не люди, а тени. Некоторые беспомощно лежали на земле, запрокинув к небу мертвенно-бледные лица. Заметив, что один из пленных, сидя на скамейке, что-то выжигает стеклом от сломанных очков, гауптман, презрительно тыча пальцем в полицая, велел узнать, что выжигает русский. Угодливо изогнувшись перед немецким офицером, переводчик крикнул полицаю, и тот с поспешностью побежал выполнять приказ. Он грубо оттолкнул «доходягу» и, воротившись, доложил:
«И сказок о нас не расскажут, и песен про нас не споют».
Долговязый переводчик перевел, и гауптман удовлетворенно кивнул, надменно оглядывая пленных.
— Пессимизм заложен в природе этого народа, — заметил он. — Их сопротивление безнадежно.
Когда же увидел за проволокой дистрофика, склонившегося над грядками, гауптман вспомнил, что ему говорили про какие-то овощи, посадки. И вот теперь этот русский ревностно охраняет огород от своих товарищей. Заметив в его руках подобие граблей, гауптман презрительно фыркнул: «Какое убожество! Разве способны эти бродячие скелеты на такое сооружение, как туннель?»
К вечеру пленники, копающие траншею, еле держались на ногах. Ров уходил все глубже в землю, уже и голов копающих не было видно. И вдруг Петрунин обомлел от испуга: заступ его звякнул обо что-то твердое. Железный звук услышали и соседи. Петрунин, овладев собой, быстро отступил в сторону. К траншее подскочил старший конвоя и, прыгнув вниз, приказал копать там, где раздался звук.
Подошел гауптман с овчаркой. Уничтожающе посмотрел сверху вниз.
— Вас ист да-ас? — протянул он тоном крайнего удивления.
Петрунин нехотя расчищал это место, пока из-под земли не показалась покрытая ржавчиной водопроводная труба.
— Труба! — радостно вскрикнул Петрунин. — Это вода в трубе журчала! — с горячностью продолжал он. — Вассер! Понимаете? Это от воды был шум, бульканье!..
Унтер-офицер подозрительно смотрел на военнопленного со шрамом на лбу, с рубцами от ожогов на лице и руках. Гауптман и без услужливого переводчика догадался, что сказал этот русский. И все же, как истинный службист, приказал пленным метр за метром прощупать грунт на дне траншеи. Но, видя, что ломы вязнут в плотном слое земли, отказался от дальнейших поисков. Вода, нерегулярно поступавшая в гросслазарет, действительно могла журчать и булькать. Отдав распоряжение старшему конвоя увести рабочих в лагерь и вызвать к нему того самого «казака», поднявшего ложную тревогу, гауптман направился в комендатуру
ПОБЕГ
Прошло три недели после того, как гитлеровцы начали искать туннель. В блоке по нарам и койкам все еще таскался слух, что немцы не докопались до подкопа, потому что он проходит на большой глубине, но эта трепетная молва то вспыхивала, то, ничем не подкрепленная, затихала. Эсэсовцы на протяжении нескольких дней бесновались, устраивая в блоке повальные обыски и осмотры. Дважды наведывались офицеры из гестапо. Подавалась команда лечь лицом к главному проходу, и все были обязаны смотреть на проходящих гитлеровцев. Впереди во всем черном шествовал гауптштурмфюрер Кронсдорф, с ненавистью смотревший на пленных выпуклыми глазами. А за ним гроза лагеря — Беккер. А потом — всем известный Вальтер Срока. Зондерфюрер Апель, проходя мимо изможденных узников и заглядывая им в глаза, спрашивал:
Научно-популярный очерк об основных этапах освоения Сибири и Дальнего Востока.Большое внимание в очерке уделено освещению походов Ивана Москвитина, Василия Пояркова, Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Витуса Беринга, Геннадия Невельского и других русских землепроходцев и моряков.Институт военной истории министерства обороны СССР.Рассчитан на широкий круг читателей.
Наше Отечество пережило четыре Отечественные войны: 1612 г., 1812 г., 1914 г. (так называлась Первая мировая война 1914–1918 гг.) и Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.Предлагаемый читателю исторический труд посвящен событиям 1612 года, 400-летие которых отмечается в 2012 году. С 2005 г. в память об этих событиях, сплотивших народ, 4 ноября отмечается как всенародный праздник — День единения России.В книге раскрываются военные аспекты национально-освободительной борьбы нашего народа против польской и шведской интервенции начала XVII в.
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.
Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.
Литературный портрет знаменитого норвежского писателя Юхана Боргена с точки зрения советского писателя.
Перед вами дневники и воспоминания Нины Васильевны Соболевой — представительницы первого поколения советской интеллигенции. Под протокольно-анкетным названием "Год рождение тысяча девятьсот двадцать третий" скрывается огромный пласт жизни миллионов обычных советских людей. Полные радостных надежд довоенные школьные годы в Ленинграде, страшный блокадный год, небольшая передышка от голода и обстрелов в эвакуации и — арест как жены "врага народа". Одиночка в тюрьме НКВД, унижения, издевательства, лагеря — всё это автор и ее муж прошли параллельно, долго ничего не зная друг о друге и встретившись только через два десятка лет.