Пока живы — надо встречаться - [22]
— Он ненавидит нацистов, но в силу своего положения связан с ними.
— Да-а, — задумчиво произнес Михайлов. — Но у него большое личное преимущество перед вами: он имеет свободный выход в город. Подумайте, как использовать это.
А когда речь зашла о подходах к лагерной администрации, Федор Михайлович назвал старшего лагерного переводчика Софиева как человека, которому можно полностью доверять.
— При необходимости он сможет оказать вам содействие, — сказал он.
Расставаясь, Михайлов крепко пожал ему руку и передал сверток. В нем были бинты, вата, йод, марганцовка и… эфир.
— Это же бесценное сокровище! — обрадовался Лопухин. — Вы даже не представляете… У нас же ничего этого нет! Бинты застирывают до такой степени, что они разваливаются.
Обратно в гросслазарет Лопухин возвращался пешком в сопровождении одного молодого солдата-австрийца. Тот всю дорогу лопотал о своей родине и, казалось, был доволен прогулкой и теплой погодой. Лопухин же с тоской поглядывал по сторонам. Просыхающий от снега лес прямо-таки манил, дразнил своей близостью. А он заставлял себя сосредоточиться на том, что говорил Михайлов. Вспомнил, как вспыхнули гневом его темно-карие глаза, и подумал, что в запальчивости такие люди часто теряют осторожность. А Софиев? С одной стороны, он, как старший переводчик, на немцев работает, а с другой…
От бодрящего воздуха, пахнущего хвоей и талым снегом, Роман чувствовал прилив новых сил.
«Сопротивление сорвет планы гитлеровского командования», — вспомнил он слова Михайлова и подумал, что надо только действовать тонко и расчетливо. Один неосторожный шаг, и…
Всю долгую зиму и весну в гросслазарете свирепствовал сыпняк и дизентерия. Больных сыпняком отправляли в первый блок. Дизентерийных — во второй. Редким счастливцам из обслуживающего персонала удалось попасть в инфекционное отделение местной больницы, где и режим был не такой строгий, и питание получше. В той больнице для больных из гросслазарета были выделены две палаты. В палату под номером пять помещали тех, кто нуждался в лечении. В шестую — мнимых больных. Им надо было дать возможность окрепнуть, набраться сил. Но как на тех, так и на других заводили истории болезней. Эти бумаги ничем внешне не отличались, и записи в них были абсолютно одинаковыми. И лишь в медицинском заключении для пациентов пятой палаты было сказано: «Выписан по выздоровлении». А для тех, кто находился в шестой: «Умер от тифа». «Смерть» таких военнопленных актировалась, и акт направлялся в лагерную канцелярию.
Мало кто знал, что Лопухин патриотически настроенных людей, военных специалистов, зачислял в санитары, а затем под видом заболевших тифом переправлял в инфекционное отделение местной больницы. А там, в шестой палате, Федор Михайлович Михайлов проводил инструктаж с теми, кого было решено отправить к партизанам в лес. На разостланной на полу карте он показывал маршруты в лесное село, где создавался отряд народных мстителей.
Летом отобрали очередную партию мнимых больных для отправки в местную больницу. Но отправка со дня на день задерживалась. Из лагерной канцелярии не пришло предписание. Немцы, как ни встревожены были вспышками тифа, на этот раз не торопились с отправкой больных за пределы лагеря. Значит, что-то произошло…
В те дни за лесами колыхалось по горизонту огромное зарево пожара. Больные и раненые узники, запертые на ночь в блоках, обступили окна и, взбудораженные всполохами пожарища, поговаривали о партизанах.
При виде этого зарева Лопухин испытывал будоражащее любопытство и тревогу. Он знал, что близкие ему люди начали действовать, но почему же нет известий из города, где жил вольноопределяющийся Сенин, работавший водопроводчиком в гросслазарете. Но Сенина вторую неделю не было. Не стало видно и Софиева. Еще недавно, передав от Михайлова посылочку, в которой оказались бинты, вата, йод, марганец в порошке и немного риванола, он успел шепнуть: «Связей с партизанами боятся сильнее эпидемии».
Теперь вместо Софиева коменданта сопровождает длинный студент, которого окрестили Колькой-глистой. Лопухин спросил у Чемокова: «Что с Софиевым?» И тот, чуть поотстав от немца-врача, неопределенно ответил: «Ушел в Славуту и не вернулся».
Все встало на свои места, когда появился Сенин и прямым ходом поспешил в котельную второго блока. Там и встретился с ним Лопухин. «Пришли, — говорил Сенин, вынимая из холщовой сумки инструменты, — а нас не пускают. День, второй, неделю не пускают. Оказалось, в городе аресты. Михайлова взяли».
Впервые за три месяца он не вынул из неведомых складок своей куртки листки с информационной сводкой о положении на фронте.
«Так вот почему комендант запретил отправку больных, — встревоженно думал Лопухин. — Теперь понятно, почему ушел Софиев».
В следующий раз Сенин при встрече сообщил Лопухину страшную весть. «Федора Михайловича больше нет, — сказал он. — Его повесили на дереве возле ворот больницы».
Эта весть потрясла Лопухина. Погиб человек незаурядного ума, широкой души и сильного духа. Погиб организатор. Славутское подполье разгромлено.
В бессильной ярости Лопухин смотрел из окна за двухрядную колючую изгородь, туда, где за полем виднелся лес.
Научно-популярный очерк об основных этапах освоения Сибири и Дальнего Востока.Большое внимание в очерке уделено освещению походов Ивана Москвитина, Василия Пояркова, Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Витуса Беринга, Геннадия Невельского и других русских землепроходцев и моряков.Институт военной истории министерства обороны СССР.Рассчитан на широкий круг читателей.
Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась одним из крупнейших событий всемирной истории — первым жестоким вооруженным столкновением двух держав с участием массовых армий и применением разнообразной сухопутной и морской боевой техники и оружия. Она явилась, по существу, предвестницей двух мировых войн первой половины XX в.: воевали две страны, но в политических и экономических итогах войны были заинтересованы ведущие государства Запада — Великобритания, Германия, США, Франция. Этот геополитический аспект, а также выявленные закономерности влияния новой материальной базы вооруженной борьбы на развитие стратегических и оперативных форм, методов и способов боевых действий по-прежнему обусловливают актуальность исторического исследования Русско-японской войны. На основе исторических документов и материалов авторы раскрывают причины обострения международных противоречий в Дальневосточном регионе на рубеже XIX–XX вв.
Наше Отечество пережило четыре Отечественные войны: 1612 г., 1812 г., 1914 г. (так называлась Первая мировая война 1914–1918 гг.) и Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.Предлагаемый читателю исторический труд посвящен событиям 1612 года, 400-летие которых отмечается в 2012 году. С 2005 г. в память об этих событиях, сплотивших народ, 4 ноября отмечается как всенародный праздник — День единения России.В книге раскрываются военные аспекты национально-освободительной борьбы нашего народа против польской и шведской интервенции начала XVII в.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.