Пока смерть нас не разлучит - [7]

Кстати сказать, меня немало удивил сам факт, что Пейтон пригласила меня быть подружкой на этой проклятущей свадьбе.

А впрочем, она меня, собственно, не приглашала — просто сообщила, что мне оказана эта высокая честь.

И попробуй откажись!

Ведь начала она с подходцем, еще позапрошлой осенью, с неожиданного телефонного звонка и невинного вопроса:

— Бейли, а что ты делаешь в будущем году в третий уик-энд апреля?

Я, разумеется, и попалась.

— Третий уик-энд будущего апреля? Да вроде бы ничего не запланировано. Я так далеко свою жизнь не расписываю.

Тут-то она меня и приперла к стене.

А чтобы я не вздумала трепыхаться, сладким голоском напомнила мне, что еще в годы нашей совместной учебы обещала обязательно пригласить меня на свою свадьбу — когда бы эта свадьба ни состоялась.

Мне крыть было нечем. Подобной трогательной клятвы я не помнила — но кто же поручится за свою память?

К самому концу свадебной свистопляски остальные подружки невесты решили все обиды на Пейтон забыть — так сказать, кто старое помянет, тому глаз вон.

Они были готовы списать свинское поведение Пейтон на стресс, который испытывает завзятая перфекционистка в подобной ситуации.

Ведь Пейтон не просто выходила замуж; она выходила замуж за едва ли не самого богатого мужчину в городе, где человек с парой миллионов долларов считается бедолагой-неудачником.

И при этом сама командовала организацией празднества — ее собственная фирма должна была обслужить пятьсот гостей по высшему классу и в присутствии десятка репортеров.

Словом, у кого в такой ситуации крыша не поедет!

Часть подружек невесты попросту были служащими у Пейтон, поэтому они стояли перед выбором: великодушно простить своего босса или увольняться.

Для меня, к счастью, такой дилеммы не существовало. И я решила, что даже самые-рассамые устрицы, даже наичернейшая икра и море разливанное «Вдовы Клико» — ничто не может искупить примитивного хамства. Поэтому я решила держаться подальше от Пейтон. Перекипит злость или нет — пусть время покажет.

Когда в августе Пейтон позвонила мне и пригласила на вечеринку учеников свой кулинарной школы, я вежливо отказалась. Еще не перекипело. Возможно, она догадалась по моему тону, что я обижена. А может, и не догадалась. К тому времени я поняла, что Пейтон всегда думает только о себе. И замечает лишь то, что ей нужно.

Но все прошлогодние обиды-заморочки я теперь отмела в сторону. В среду утром, только-только сварив кофе, я набрала номер Пейтон. Ответил женский голос — по тону или секретарша, или экономка.

— Миссис Кросс уехала на ферму. Я вас сейчас соединю.

И почти тут же голос Пейтон:

— А, Бейли! Молодец, что позвонила.

На мое сообщение, что я в курсе происшедших трагедий, она вздохнула, поблагодарила за сочувствие и пожаловалась:

— Можешь представить, какое у меня подавленное настроение из-за всего этого.

Но поскольку это была Пейтон, сгусток энергии и энтузиазма, то и про подавленное настроение она сказала так, как другие говорят: «А я только что нашел на улице стодолларовую бумажку!»

Я сказала, что ближе к середине дня собираюсь проехаться в Гринвич и надеюсь застать ее на ферме — для обстоятельного разговора. Эти два несчастных случая, пояснила я, очень меня тревожат, и было бы неплохо хорошенько обсудить ситуацию.

Пейтон молчала секунду-другую — то ли мое предложение застало ее врасплох, то ли она меня саму видеть не особенно хотела. А потом опять защебетала:

— Да-да, конечно же, приезжай, я буду так рада видеть тебя!

Затем я позвонила Эшли. Та сняла трубку мгновенно, словно караулила у телефона.

Мы договорились, что я прежде заеду к ней — в тот дом, который она снимала вместе с покойной Робин, а затем мы отправимся на ферму «Айви-Хилл» к Пейтон.

Хотя Эшли и рассказала, как ее найти, обитатели фешенебельных районов имеют свойство крайне туманно объяснять местоположение своего дома — им кажется странным, что кто-то может не знать, где именно они живут. Поэтому мне пришлось справиться с картой, которую я быстренько скачала из Интернета.

Я попросила подать мой джип из гаража к одиннадцати, а сама занялась телефонными звонками — в надежде дополнить полученную от Эшли скудную информацию о смерти Джейми и Робин.

Первым делом я позвонила Полу Петрочелли, врачу отделения «Скорой помощи».

Мы познакомились, когда я готовила к печати одну из своих криминальных историй и нуждалась в компетентном мнении опытного доктора. С тех пор я, совершенная невежда в области медицины, время от времени советуюсь по разным поводам с этим милым и любезным человеком.

К счастью, Петрочелли оказался на месте и не занят очередным аппендиксом, пищевым отравлением или пулевым ранением. У него была далее свободная минутка, чтобы ответить на мои вопросы. Я спросила, известны ли ему антидепрессанты, которые плохо сочетаются с определенными продуктами питания.

— Вне сомнения, вы имеете в виду МАО-ингибиторы, — без промедления отозвался он.

— А что это такое?

— Ингибиторы моноаминоксидазы. Не буду вдаваться в научные подробности, скажу только, что это последнее средство для тех пациентов, которым не помогают новейшие антидепрессанты типа прозака. Одно время эти ингибиторы были весьма популярны, но в итоге от них почти отказались. Все уперлось в их капитальный недостаток — несовместимость с некоторыми продуктами питания. Стоит съесть что-либо запрещенное — и давление подскочит так, что не исключен летальный исход. Побочный риск слишком велик.