Пока Оно спит - [15]

— Повторяю еще раз — ты не сумасшедшая. Вспомни то, что я говорил тебе вчера о сумасшедших, вспомни и сравни себя с ними. Вот именно — ничего общего. Катрина… давай поговорим. О чем бы ты хотела со мной поговорить? Можешь спрашивать абсолютно все, все что захочешь. Никаких барьеров в общении. Ну, скажи… ну разве встречала ты в жизни хоть одного человека, с которым могла бы говорить абсолютно все, все что только придет тебе на ум? Человека, у которого ты могла бы спросить что угодно, и он бы без тени сомнения ответил тебе. Встречала ли ты человека, который готов выложить тебе абсолютно все? Все — только спроси, и готов бесконечно выслушивать тебя. Да Катрина, именно слушать, хоть ночи напролет. Слушать не равнодушно, а с искренним участием. А? Встречала ли ты человека, который не имеет от тебя ни одного секрета, ни одного маломальского секретика? Человека, который готов не судить тебя, а понимать. Готов быть надеждой и опорой во всем. Во всем! В каждом шаге, который бы ты не предприняла. Человека, который любит тебя любой — чистой и грязной, худой и толстой, умной и глупой, веселой и плачущей, ухоженной и с небритыми ногами? Встречала ты такого человека? Катрина, ну ответь мне… Человека, который попытается тебя оправдать, если ты будешь заслуживать оправдания и укажет на ошибки, которые нужно исправить, и подскажет, как их исправить. Человека, который никогда, слышишь, никогда тебя не бросит и не оставит на произвол. Катрина, милая, ответь мне.

Катрина вторым большим глотком допила вино и поставила бокал на журнальный столик, продолжая рассматривать себя в отражении экрана.

— Не хочешь отвечать… — продолжил голос через полминуты, вновь сменив интонацию, и теперь звучал глубоко разочарованно. Катрина отметила про себя, что все интонации удаются ему с невероятной легкостью и несут потрясающую искренность и артистичность, но не театральную артистичность, а типично жизненную, которую приятно воспринимать на слух. — Мне очень жаль. Хотя нет… не то, чтобы жаль, ведь я прекрасно знаю ответ, который бы ты дала, если бы была искренней. Да и не ждал, что ты признаешь во мне все эти качества. Но я действительно этот человек, можешь не верить, но это так. Я единственный, на кого ты можешь рассчитывать, не боясь быть обманутой. Да, Катрина, так и есть. Я, и только я — тот, кто тебе сможет помочь и не попросит взамен ничего, кроме дружбы. И если наша дружба примет двусторонний характер, твоя жизнь изменится и многое, о чем ты не подозревала, всплывет на поверхность, многое, что казалось тебе сложным и непонятным, станет прозрачно простым, многое, чего ты боялась, станет безобидным. Очень многое, что было скрыто завесой тайны, откроется тебе. Да, Катрина, наша дружба сослужит тебе огромную выгоду, но как я уже сказал, дружба должна быть двусторонней. Ты готова быть моим другом, Катрина? Все молчишь? В отличие от многих, я не пытаюсь навязать тебе дружбу, я просто предлагаю тебе честную и бескорыстную дружбу, и уверяю тебя — я отличный друг, Катрина. Я лучший из всех возможных друзей. Я — твой лучший и настоящий друг, — вновь с последними словами выражение голоса начало медленно склоняться в более жесткую сторону.

Катрина вскочила и бросилась к музыкальному центру. Схватив диск группы «Metallica», она вставила его в проигрыватель и включила на полную громкость. Когда заиграла музыка, голос вдруг отступил, на что девушка сильно и не рассчитывала. Вот композиция закончилась, и голос не возвращался, и хоть Катрину не сильно обрадовала перспектива целый день слушать тяжелую и громкую музыку, она была готова и к этому, только бы избавить себя от этой компании.

Радость длилась недолго. Когда заиграла следующая песня, буквально на третьей строке пространство спальни взорвалось просто нечеловеческим вокалом, который перекрикивал и вокалиста и аккомпанемент — настолько сильным и агрессивным, что, несомненно, сам Джеймс Хэтфилд позавидовал бы. Взрываясь в голове девушки, он вырывался наружу и заставлял дрожать стекла и вибрировать стены и пол. Катрина рванулась обратно к центру, чтобы выключить музыку, но вдруг остановилась и вслушалась в то, о чем пелось в песне, и что подхватил голос:

— So tear me open, pour me out

There’s things inside that scream and shout,

And the pain still hates me

So hold me until it sleeps.1

Катрина вышла из оцепенения и выключила музыку.

— Нет-нет-нет, — завопил издевательски голос. — Зачем ты выключила? Отличная песня, включи обратно. Ну? Ну что ты за человек? Черт! Ты специально ее выбрала, а? Пока оно не уснет, да? Ты подсознательно схватила этот диск, знала, что там эта песня, как же в тему, а? Давай послушаем еще раз, а?

— Я схватила первый попавшийся диск, — закричала Катрина и, схватившись за голову, вновь опустилась в кресло.

— Ну, не важно, главное — под ситуацию, да? Интересно, что имеется в виду? О чем эта песня? Ты ведь не впервые ее слышишь? Да и не важно! Интерпретировать можно по-разному, главное, что слова из этих строк сейчас подходят тебе как нельзя близко, правда? Катрина, правда? Держите меня, пока оно не уснет, а? А если не уснет, Катрина? Что тогда? Катрина? Где ты была раньше? Все! Проснулось! Поздно.