Пока не наступит завтра - [8]

– Я попробую покормить его, если вы приготовите ужин.

Подойдя к Каре, Дейк взял ребенка и уселся на стул. Ему не сразу это удалось, поэтому и подбородок, и шея младенца, да и его собственная рубашка оказались в молоке. Девушка ушла, но мальчик продолжал спокойно сосать.

Наконец ребенок наелся, был завернут в кусок ткани, которой девушка так дорожила, и уложен посередине набитого травой матраса. Тут Кара позвала Рида ужинать.

Ощутив запах цыпленка, он почувствовал зверский голод.

– Здесь немного еды, – извинил ась хозяйка, – лишь бульон из маленькой курицы и несколько черствых кукурузных лепешек. Но голод заглушить вы сможете. Есть у меня и кофе, правда, своеобразный. С тех пор как началась война, продуктов не хватало, вот и пришлось мне остатки кофе смешать с сушеной морковью – чтобы хватило подольше.

Она смущенно посмотрела на Дейка, который стоял, положив одну руку на спинку другого стула. С легким поклоном он отодвинул его от стола, приглашая ее присесть. Кара взглянула на стул, потом – на Дейка. Наконец она догадалась.

Девушка села. Дейк спрятал улыбку.

Не говоря ни слова, Кара подала курицу. Переваренное мясо плавало в бульоне, разлитом в тарелки. Дейк взял кусок лепешки. Одна сторона ее была черной, как котелок или сковородка. Дейк обмакнул лепешку в бульон и принялся за еду. Хлеб подгорел, а бульон был слишком жирным. Похоже, кулинария не ее призвание. Но Рид был слишком голоден, чтобы думать об этом.

Они жевали молча, сосредоточившись на еде. У обоих был такой вид, будто последний раз они ели несколько дней назад. Держа недоеденный кусок в руке, с лоснящимися от жира губами и глазами, сверкавшими от любопытства, Кара спросила:

– А куда вы направлялись, мистер Рид, перед тем как нашли ребенка и его маму?

– В Алабаму.

Вертя в руках куриную ножку, он пытался представить себе, что его ждет, когда он, наконец, доберется до Декейтера.

– Вы говорили, что сражались на стороне северян?

Он кивнул.

Она положила ложку и облизала пальцы. Дейк не мог оторвать глаз от кончика ее влажного, розового язычка.

– У вас есть семья?

Глаза Рида потемнели. Он слегка нахмурился.

– Мама умерла от желтой лихорадки за несколько лет до войны. Недавно я узнал, что отца тоже не стало. Это случилось два года назад. Мой брат вернулся на нашу плантацию Риверглен.

– Ваша семья, должно быть, богата?

Она поглядела на него сквозь опущенные ресницы, уже жалея о том, что сказала это. Ее не касалось, сколько у него было денег. Девушка представила себе, как ругала бы ее за плохие манеры мать.

Дейк пожал плечами.

– Можете считать, у нас были деньги-до войны. По крайней мере, мы жили не хуже других на Юге. Большая часть этих средств была вложена в невольников.

Перед словом «невольники» Дейк на секунду замолк, как бы не желая выговаривать его. Он глотнул кофе. Кара внимательно и незаметно наблюдала за ним. Даже если бы он не признался, она бы догадалась, что он – человек состоятельный. Его одежда была чистой, насколько позволяло путешествие. Волосы и ногти аккуратно подстрижены. Дейк Рид держался с достоинством, в нем чувствовалась врожденная уверенность – этого нельзя было не заметить. Она думала о том, как он выглядел до войны, которая заставила его глаза помрачнеть и добавила морщинок вокруг них. Улыбался ли он чаще в те годы?

Потянувшись за другой лепешкой, Кара обратила внимание на свои обгрызенные ногти и смутилась.

– А ваша семья не потеряла дом во время войны?

Он покачал головой.

– Нет. Но я думаю, у нас осталось не так уж много. Во всяком случае, так мне сказал близкий друг нашей семьи. Каждый взрослый невольник, который мог работать в поле, стоил тысячу долларов. Умножьте эту цифру на число рабов, и вы узнаете, куда владелец плантации вложил большую часть денег. Когда невольников освободили, хозяевам оставалось только смотреть, как их капитал просто уходит.

– Но если вы сражались на стороне тех, кто отобрал все у вашей семьи, как ваши близкие отнесутся к вашему возвращению?

Взяв чашку, он отпил глоток кофе, а затем поставил ее на место так осторожно, словно она была сделана из тончайшего фарфора.

– Мой брат не знает о моем возвращении, – сказал Дейк. – Одна соседка послала за мной. Она написала мне, что Берк того и гляди потеряет Риверглен за неуплату налогов. Я еду, чтобы помочь.

– Кстати, о соседях, – вспомнила Кара. – Первое, что я должна сделать утром, – это отправиться к ним и узнать, отдадут ли они мне деньги за мою усадьбу, как обещали. Возможно, если вы хотите выехать рано утром, то ...

Он внимательно наблюдал за ней, нахмурив брови.

– А что вы намереваетесь делать, продав усадьбу?

Чувствуя себя неловко под его задумчивым взглядом, Кара поежилась.

– у меня свои планы, мистер Рид. Планы, которые я вынашивала долгое-долгое время.

– А какие?

– Большие. До сих пор жизнь кидала моей семье лишь кости – такие же гладкие, как на вашей тарелке. Сейчас я одна, сегодня – мой двадцатый день рождения. Не вижу причин не сделать того, что я хочу. – Кара скрестила руки и откинулась на стуле.

Молодой человек удивился, узнав, сколько ей лет. В слишком большом платье, со спутанными кудрями, она выглядела не старше семнадцати. Дейк взял куриную ножку и обгрыз мясо, потом переломил косточку и высосал изнутри костный мозг, а уж затем бросил обломки в тарелку.