Пока догорает азбука - [13]

Шрифт
Интервал

и за окном кто-то ходит
комьями падает снег
с еловых лап когда птица
заденет вспорхнув…

[пустое]

подметать землю от земли
отмывать воду от воды
выветривать воздух из воздуха
сжигать на костре огонь

[тени облаков]

ставить силки
по дороге в Аид
в них запутаются
ползущие тени облаков
пойманные несут
райское помрачение
отпущенные станут
тьмой падающей на гору

[тень вяза]

боковым зрением
тень ветки вяза
кажется тенью чужака
за окном кухни
потому что вяз
вырос за годы
твоего
отсутствия

[по усам текло, а в рот не попало]

деревня —
это такая сказка
вот – Петька
женившийся на вдове
вот – Витька
лежащий в траве
вот – трава
в человеческий рост
тут и сказке
конец

Десант ночных слонов

ночные слоны подплывают к балконам и окнам
дирижабли-лампады на чугунных цепях
выбрасывают протуберанцы
есть солнечный кормчий он видит сквозь тьму рок-н-ролла
и орангутанга
летучий десант проплывает мимо стеклянных лоджий
в хлопьях двоеточий и кавычках
конфетти

Сентябрьская голубятня

затерянная во дворах
за забором увитым красно-зелёным плющом
сентябрьская голубятня
и в этом месте —
все краски ярче и небо
после дождя смягчилось посулом бабьего лета
замерзает краснея плющ
есть голуби сизые есть белоснежные

Вторая сентябрьская голубятня

(на горах Араратских)

1

голуби сизые и белоснежные
замерзает краснея плющ
зерно воздуха пасмурная крупа
крошки семечки семена травы
после дождя смягчилось небо посулом бабьего лета
droit du colombіer право иметь голубятню
высоко под крышей здания жили студенты и голуби
воркованье голубки сентябрьские астры
и как чудо из снов о средневековой Франции —
маленькая голубятня и двое влюблённых кормят из рук пшеном
голуби на площадях и вокзалах
среди туристов гастарбайтеров велосипедистов
черноглазый мальчик на площади сплёл мне фенечку
на городских окраинах где лущат семечки и сидят на скамейках
где мамаши прогуливаются с колясками у прудов —
всюду нищие голуби пернатые коммунисты:
им принадлежат оброненный хлеб и утренний свет
невинный уличный секс неотлучная смерть
нищета блаженство короткая жизнь масличная ветвь

2

двое влюблённых кормят голубей из рук вокруг взрывается мир
замерзает краснея плющ
высоко под крышей здания в каморке голодный студент
замышляет изменить мир
вызревают и осыпаются астры
дождь кончается рассеивая по земле
солнечную крупу ячмень чечевицу овёс
семена уходят под снег и восходят травой и так каждый год
на площади выходили толпы по ним открывали огонь
на вокзалы больше не будут приходить поезда
больше не будет велосипедов туристических панамок бараков
фенечка стала змеёй и ни одно дитя
больше не грезит уткнувшись в подушку и ни один
юноша не целует любимую девушку но
голуби мира верят что больше не будет войны на новой земле
в седьмом месяце на семнадцатый день на горах Араратских

(дерево ведьм)

Он был назван обутою в красное благосклонной Гекатой,

Чтобы так тому и быть

Пиндар
память не может быть read/written, обоюдоострая боль
ножницами капитала, как куриные сердца, обрезает
сердца человеков: потреблять, размножаться, работать…
птичий глаз камеры слежения видел: поймали ведьму.
перед смертью жертва сказала: вам не победить,
вновь срастутся расчленённые тела моих боевых подруг.
ногти и волосы совьются в лианы, обовьют феррари и порше,
кишки расползутся змеями по коридорам ведомств,
все основы обрушит нарастающий гул, будто раскол Гондваны
из-под земли, из-под моря растущее дерево ведьм,
расщеплённые буквы в кататоническом ступоре, уличный ритм,
рисунки с агитационных плакатов, и твоя власть
рухнет, ментовский Рим, перед в красное обутой Гекатой…

«Чёрное зеркало появляется на небе в полдень, так рождается ночь…»

Чёрное зеркало появляется на небе в полдень, так рождается ночь,
подобная обсидиановым зеркалам ацтеков.
Зеркало прорезает ладонь, и солнце возвращается на восток.
Среди тумана и воды растут помидоры и тыквы, бобы и цветы.
Далеко на севере воины запивают свинину мёдом,
эскимосы в лучах северного сияния играют с головой кита.
Греки считают концентрические сферы в Саду Гармонии.
Я просыпаюсь и ищу тебя в холоде, окутанная пылью, на дне воронки.
Я – девушка-на-дне-вулкана.
Я лежу здесь, как сломанная кукла с оторванными руками.
Там, над кратером, цветут тучи.
Там – ты, в доме солнца, рядом с Кецалькоатлем.
Я просыпаюсь и думаю о тебе.
Расскажи мне, как цветут тучи,
как весна не померкла в вулканических зеркалах.
Помидоры и тыквы, бобы и цветы любят солнце.
Ты – любишь солнце. Я одна в этом баре.
Я сижу в этом баре в темноте, окутанная дымом, на дне воронки.
Ты не придёшь сюда.
Дымящееся Зеркало – брат Змея в перьях птицы Коатль.
Мой незнакомый ты.
С волосами полными глаз я лежу здесь.
Расскажи мне, как весна не померкла
в обсидиановом зеркале, которое прорезает ладонь.
Я просыпаюсь и ищу тебя. Ты там, где порхают боги-колибри.
Ты – любишь солнце. Солнце
поднялось и достигло зенита – создаётся Империя.
Расскажи мне, как она рухнет,
как цветут тучи, как весна не померкла
в вулканических зеркалах, как ты никогда
не придёшь в этот бар, как в солнце
соединяются блеск светила и отблеск чёрного зеркала.
Я лежу здесь, над кратером цветут тучи, я ищу тебя, я думаю о тебе.
Возможно, ты видишь светило,
а я – его чёрный двойник, но он —
солнце рая. Знаешь ли ты, что рай

Еще от автора Алла Глебовна Горбунова
Конец света, моя любовь

Никогда еще двухтысячные годы не были описаны с такой достоверностью, как в новой книге Аллы Горбуновой. Дети, студенты, нищие, молодые поэты – ее герои и героини – проживают жизнь интенсивно, балансируя между тоской и эйфорией, святостью и падением, пускаясь из огня семейного безумия в полымя рискованной неформальной жизни Санкт-Петербурга. Но рассказы Горбуновой далеки от бытописательства: она смотрит на хрупкую и опасную реальность с бескомпромиссной нежностью, различая в ней опыт, который способен преобразить ее героев.


Другая материя

Алла Горбунова родилась в 1985 году в Ленинграде. Окончила философский факультет СПбГУ. Поэт, автор двух книг прозы – «Вещи и ущи» и «Конец света, моя любовь». Её стихи и проза переведены на многие иностранные языки. Лауреат премий «НОС», «Дебют» и премии Андрея Белого. Проза Аллы Горбуновой предельно подлинна и привлекает самых разных читателей, от известных литературных критиков, людей искусства и философов до студентов и старшеклассников. Эта книга – не исключение. Смешные, грустные, трогательные, а подчас и страшные, но удивительно живые истории пронизаны светом её души, светом «другой материи». Содержит нецензурную брань.


Вещи и ущи

Перед вами первая книга прозы одного из самых знаменитых петербургских поэтов нового поколения. Алла Горбунова прославилась сборниками стихов «Первая любовь, мать Ада», «Колодезное вино», «Альпийская форточка» и другими. Свои прозаические миниатюры она до сих пор не публиковала. Проза Горбуновой — проза поэта, визионерская, жутковатая и хитрая. Тому, кто рискнёт нырнуть в толщу этой прозы поглубже, наградой будут самые необыкновенные ущи — при условии, что ему удастся вернуться.


Рекомендуем почитать
Теперь всё изменится

Анна Русс – одна из знаковых фигур в современной поэзии. Ее стихи публиковались в легендарных толстых журналах, она победитель множества слэмов и лауреат премий «Триумф» и «Дебют».Это речитативы и гимны, плачи и приворотные заговоры, оперные арии и молитвы, романсы и блюзы – каждое из восьми десятков стихотворений в этой книге вызвано к жизни собственной неотступной мелодией, к которой подобраны единственно верные слова. Иногда они о боли, что выбрали не тебя, иногда о трудностях расшифровки телеграмм от высших сил, иногда о поздней благодарности за испытания, иногда о безжалостном зрении автора, видящего наперед исход любой истории – в том числе и своей собственной.


Ваш Николай

Леонид Шваб родился в 1961 г. Окончил Московский станкоинструментальный институт, жил и работал в Оренбурге, Владимире. С 1990 г. живет в Иерусалиме. Публиковался в журналах «Зеркало», «Солнечное сплетение», «Двоеточие», в коллективном сборнике «Все сразу» (2008; совместно с А. Ровинским и Ф. Сваровским). Автор книги стихов «Поверить в ботанику» (2005). Шорт-лист Премии Андрея Белого (2004). Леонид Шваб стоит особняком в современной поэзии, не примыкая ни к каким школам и направлениям. Его одинокое усилие наделяет голосом бескрайние покинутые пространства, бессонные пейзажи рассеяния, где искрятся солончаки и перекликаются оставшиеся от разбитой армии блокпосты.


Образ жизни

Александр Бараш (1960, Москва) – поэт, прозаик, эссеист. В 1980-е годы – редактор (совместно с Н. Байтовым) независимого литературного альманаха «Эпсилон-салон», куратор группы «Эпсилон» в Клубе «Поэзия». С 1989 года живет в Иерусалиме. Автор четырех книг стихотворений, последняя – «Итинерарий» (2009), двух автобиографических романов, последний – «Свое время» (2014), книги переводов израильской поэзии «Экология Иерусалима» (2011). Один из создателей и автор текстов московской рок-группы «Мегаполис». Поэзия Александра Бараша соединяет западную и русскую традиции в «золотом сечении» Леванта, где память о советском опыте включена в европейские, израильские, византийские, средиземноморские контексты.


Говорящая ветошь (nocturnes & nightmares)

Игорь Лёвшин (р. 1958) – поэт, прозаик, музыкант, автор книг «Жир Игоря Лёвшина» (1995) и «Петруша и комар» (2015). С конца 1980-х участник группы «Эпсилон-салон» (Н. Байтов, А. Бараш, Г. Кацов), в которой сформировалась его независимость от официального и неофициального мейнстрима. Для сочинений Лёвшина характерны сложные формы расслоения «я», вплоть до погружения его фрагментов внутрь автономных фиктивных личностей. Отсюда (но не только) атмосфера тревоги и предчувствия катастрофы, частично экранированные иронией.