Поиски мира - [8]

– Вы знаете, зачем я вас позвал… Ты, Гильом, примешь мою корону. Отер… пропал… Ульрика, недостойная… не приехала, хотя я и посылал за ней. Опасайся её… многие на севере… держат руку графа Мельдфандского, – герцог помолчал, собираясь с силами. – Танкред.

– Да, отец, – безразлично отозвался самый младший из братьев, проходя мимо Гильома к окну.

– Тебе я дарую запад наших земель… там… на границе с Ниппиларом… ты будешь…

– Что? – словно не веря своим ушам, чудовище обернулось к постели. – Запад? Граница с Ниппиларом? Кантебрийские горы? Я должен был обрести Юг, раз уж Ульрика сидит на Севере и мешает мне разобраться с Маркой!

– Не тебе… решать. Ты отправишься на Запад… Гильом, проследит.

Танкред кинул жгучий взгляд на брата.

– Гильом… я сохранял мир последние пятнадцать лет… Долго. Очень долго. Опасайся степи… они сильны и отбирают многие земли… и жизни… как когда-то я отбирал… Не верь империи – они всё помнят… За маркой стоит…

Стоит… – он захрипел.

– Отец! – Гильом кинулся к умирающему, толкнув Танкреда по пути, и припал к костлявой руке.

Движимый любопытством, Тахиос, до того стоявший в углу, сделал два шага и посмотрел на Старика. Голубые глаза остановились на сироте, и он мог бы поклясться, что старый герцог узнал его. Ужасным усилием воли, задрав к потолку седую бороду, умирающий выгнулся на постели, свободная правая рука приподнялась, указывая:

– Найдёшь…

Ещё миг, и Дрима Наорка не стало. Борзая тускло заскулила из-под кровати и заскреблась, будто не в силах выбраться.

Тахиос растерянно огляделся по сторонам. Он был уверен, что мертвый герцог в последний миг своей жизни указывал на него. Но никто не обращал на сироту внимания. Гильом даже не обернулся, чудовище исподлобья смотрело на беззащитную спину старшего брата, и в глазах его была тягучесть черной болотной трясины, что засасывает путников медленно, но верно. Лишь жрец бросил быстрый взгляд на Тахиоса, но потом отвлекся на мертвеца.

Юноша попятился и медленно вышел, прикрыв за собой двери. На него никто не обратил внимания. «Ты тоже станешь учить Танкреда. Будешь показывать, что не так в его сердце», – сказал Дрим Наорк, когда семилетний Тахиос, набравшись храбрости, спросил, почему его не отдали на расправу. Их разговора никто не слышал – он пробрался в спальню герцога по карнизу, а тот успокоил двух волкодавов, с рычанием бросившихся к ребенку, и прогнал стражу, заглянувшую в двери. «Что не так в его сердце».

Тахиос вспомнил и лицо Отера – жесткое, истинное лицо воителя. Он никогда не перечил отцу – просто уехал и проводил всё своё время на границе. Гильому же нравились красивые женщины, пиры и охота на оленей.

Сирота перевернулся на кровати. Когда Старик растерял своих сыновей? Когда стремился сберечь мир? Когда взял четвертую по счету жену? Когда выдал Ульрику не за сватавшегося герцога Эвранда, а за графа Мельдфандского – могущественнейшего человека в стране? Когда? Да и зачем думать об этом? Нет уже никого из этих людей, а по городу бродят зловещие слухи о нечисти, что шныряет по землям севера.

Тахиос хотел было сходить в храм, что располагался в южном крыле башни, но потом передумал. Сегодня не будет службы, они вообще стали редкостью в последнее время, а значит не будет красивой музыки и пения, которое он иногда любил слушать. Он снова подумал о деве – несмотря на то, как она унизила его, сирота не мог обозвать её даже сукой. Это был противник, заслуживающий уважения. Тахиос ещё раз проиграл свою схватку с ней – выпады, броски, эти насмешливые слова. Какие были волосы? Вроде – каштановые… губы, глаза… раздувающиеся ноздри. Её дыхание было ровным, руки – крепкими. Говорит по-бенортски…

Слишком много умений для воровки.

Значит, не зря он в задумчивости вышел к дому этого старьёвщика, когда кружил возле своего квартала, не решаясь зайти дальше Зелёных проулков, где жили красильщики. Значит, сегодня придётся пройти и дальше и вообще обшарить всё – от Западного рынка до постоялых дворов и убогих трактиров в этой части города. Это было одновременно неприятно и увлекательно, но страже ведь не прикажешь. И не попросишь. Кто поверит выкормышу, желающему выслужиться?

На кухне Тахиосу перепала уха с сушеными грибами и горячий хлеб прямо из печи. Ломая его руками, сирота устроился у окна и стал неторопливо насыщаться, выглядывая во внутренний двор. Приглядевшись к сотню лет как уже не работающему фонтану он заметил, что на бортике сидит сгорбленная фигура в коричневом балахоне и колпаке.

– Что, Барах, и ты решил прогуляться?

Архивариус не услышал или сделал вид, что не услышал – в конце-концов он был уже стар. Он мог сидеть так долго, очень долго – летом птицы, не боясь, садились ему на голову и на плечи, чирикали и охорашивались. Именно Барах обучал герцогских сыновей и их молодых вассалов чтению и астрономии, выдавал книги, учил писать, считать и рисовать карты. Тахиос не любил все эти науки, но Танкред заставил его быть прилежным, чтобы он мог «читать ему на ночь все эти дурацкие доклады, которые мне, несомненно, предстоит разбирать в ближайшем будущем».

Архив герцога был не так уж и велик – свод законов умещался в одной книге – книге Лига, ещё были бесконечные переписи населения, указы, и грамоты, пожалованные верным людям. Всё это хранилось в так называемой «Задней башне», примыкающей к стене внутреннего двора, там же была и небогатая библиотека, целенаправленно пополнял которую только Дрим Наорк – все предыдущие правители просто отдавали туда все рукописи и свитки, если таковые попадались им во время походов.