Поиск-81: Приключения. Фантастика - [21]

— Не имел счастья, — Желоховцев аж задохнулся от бешенства.

— Жаль, жаль. Необыкновенно полезное сочинение. Ведь историк, я полагаю, тот же следователь… Вот посмотрите на пол. Вчера и сегодня ночью шел дождь. А где засохшая грязь от сапог похитителя? Не ищите, не ищите. Я внимательно обследовал пол перед ящиком. И на подоконнике ее тоже нет.

— А как же стекло?

— Его могли разбить и изнутри. Для этого достаточно встать на подоконник и просунуть руку в форточку… Через окно преступник не вошел, а вышел…

— Но как он в таком случае пробрался в кабинет? Моя печать на двери была цела, — Желоховцев достал маленькую печатку, сделанную из восточной монеты, показал Рысину. — Не сквозь стену же он прошел?

— Как раз это я и хочу выяснить… Здесь есть другая дверь?

— Нет.

— Предположим, — Рысин опустился на четвереньки и пополз вдоль стен, осматривая пол.

Желоховцев молча наблюдал за ним, время от времени иронически причмокивая губами: голубая серия, да и только!

У шкафа Рысин резко вскочил на ноги:

— Нет, это невероятно!

— Что именно? — встревожился Желоховцев.

— У Путилина описан в точности такой же случай!

На этот раз Желоховцев с большей терпимостью отнесся к упоминанию о начальнике петербургской сыскной полиции. Он подошел к Рысину, сосредоточенно посмотрел ему под ноги, но ничего примечательного не увидел.

— Царапины, — сказал Рысин. — Свежие царапины… Вы давно двигали этот шкаф?

— Вообще не двигал.

— Тогда все ясно. За шкафом должна быть дверь.

Желоховцеву стало неловко — как же он забыл про такую возможность!

— Вы правы. Я просто упустил это из виду. Дверь действительно есть. Но ее заставили года два назад и с тех пор ни разу не открывали…

— Куда она выходит?

— В аудиторию номер семнадцать.

— У кого есть ключи от аудиторий?

— Они не запираются. Там нет ничего, кроме столов и скамей.

— Понятно. — Рысин вдруг бросился в угол, поднял дужку от замка. — Этот замок висел на ящике?

— Да, — подтвердил Желоховцев. — Я, видимо, был настолько расстроен, что не заметил ее.

— Все правильно… Вы покупали этот замок в скобяной лавке Калмыкова?

— Откуда вы знаете? — удивился Желоховцев.

— Еще бы не знать! Он снабдил такими замками половину города. У меня у самого дома такой же. Их код известен каждому мальчишке. «Зеро».

— И что из этого следует? — Желоховцев почувствовал себя окончательно сбитым с толку.

— Как раз из этого не следует ровным счетом ничего. Повреждений на дужке нет. Значит, замок был открыт, а не сорван. Но это мог сделать кто угодно. Гораздо важнее царапины. Очевидно, преступник с вечера спрятался в аудитории, ночью, отодвинув шкаф, проник в кабинет и выбрался с добычей по пожарной лестнице. Осколки на полу есть не что иное, как попытка ввести нас в заблуждение.

— Это все? — спросил Желоховцев.

Он уже настроился на дальнейшие разоблачения.

— Разве мало? — обиделся Рысин. — Теперь я убежден, что кража совершена кем-то из числа ваших коллег или студентов.

— Как я и говорил с самого начала, — Желоховцев уже не скрывал своего разочарования.

— Что за человек швейцар? — спросил Рысин.

Желоховцев повел ладонью из стороны в сторону:

— Исключено!

— Тогда попрошу сообщить адрес и место службы вашего Трофимова. — Рысин достал записную книжку.

На ее обложке золотыми славянскими буквами вытиснено было: «Царьград».

— Мне это неизвестно, — сказал Желоховцев.

— У него есть родственники в Перми?

— Нет, он родом из Соликамска.

— Кто мог бы помочь его найти?

«И скажу, — с внезапной злостью подумал Желоховцев. — Если так, скажу. Нечего тут церемониться!»

— О нем может знать смотрительница научно-промышленного музея. Зовут ее Лера, фамилию не помню.

— Кажется, я ее видел там, — Рысин щелкнул пальцами. — Такая маленькая быстрая блондинка. Стриженая…

— Именно, — сказал Желоховцев.

8

На другое утро Рысин проснулся с тягостным чувством совершенной вчера оплошности.

Не глядя на жену, выпил приготовленный для него можжевеловый отвар с шипицей, помогающий от почечной колики, выплюнул ягоду прямо на пол и отправился в комендатуру. По дороге он тщательно восстановил в памяти все детали вчерашнего обследования: отсутствие грязных следов, выбитое окно, царапины на полу, глубокие отпечатки подошв под пожарной лестницей, подтверждающие его мысль, и, наконец, разговор со швейцаром, который ничего подозрительного в последние два вечера не замечал.

Все это было не то, и он знал, что это не то.

Чего-то он не доглядел при осмотре кабинета, каких-то очевидных умозаключений не сделал. Это было чувство упущенных возможностей, знакомое Рысину по прежним делам и, как правило, никогда его не обманывавшее.

С этим чувством он и предстал перед Тышкевичем.

— Как раз сегодня ночью я думал над вашим рассказом, — сказал Тышкевич. — Наверное, того австрийца перевернули на постели потому, что он держал револьвер под подушкой.

— Не угадали, — обрадовался Рысин. — Там все хитрее было. У атташе имелась в изголовье тайная сонетка звонка в лакейскую. И если его от этой сонетки постарались отдалить, значит, убийца был из числа домашних, знал про нее. Путилин выяснил, что за неделю перед тем атташе рассчитал одного лакея за пьянство. Проверили — и точно, он оказался убийцей!