На днях закончил два романа, один «Любовь на БАМе» и второй — «Любка с нефтебазы». Оба на рабочую тему. Кончаю историческую повесть «Жизнь Баркова». Ездил ли я на БАМ? Был включен в группу писателей. Но с вокзала вернулся. Решил: зачем мне ехать за тысячу верст киселя хлебать? Материал в достаточном количестве поставляют периодическая печать, радио и телевидение. На месте столько не увидишь, сколько дает мне, например, маленькое голубое окошко телевизора. При современном потоке информации для умного и трудолюбивого писателя вполне достаточно, чтобы философски осмыслить происходящее.
Над чем работаю в настоящее время? Вы, наверное, хорошо знаете о серии «Шедевры мировой литературы». Так вот, я сейчас готовлю для этой серии свой роман. Это будет нечто новое, квинтэссенция из всех моих предыдущих произведений.
Мои планы: мечтаю написать документальное исследование о развитии секса с древнейших времен до наших дней. Здесь будут Апулей, Овидий, Дон Жуан, Казанова и, конечно, я.
Мои вкусы. О вкусах много спорят. Я скажу бесспорно: люблю ливерную колбасу за 64 копейки и анчоусы. Ненавижу критиков. Что такое анчоусы? Это хамса!
Алё, алё… Товарищ корреспондент! Когда сделаете мое интервью, обязательно доставьте ею мне на визу. Чао, старичок!
— Но почему?! — взревел Неваляйкин. — Почему другим можно, а мне нельзя? — последние слова он произнес уже не в трубку, а в комнатное пространство.
А ведь началось все так хорошо, обычно. Зазвонил телефон, и такой милый, такой ласковый женский голос спросил:
— Эразм Иванович?
— Да-а… — ответил с достоинством Неваляйкин.
— Это говорят из Комиссии по связям… Эразм Иванович, вы не смогли бы возглавить делегацию в Мермижанск? Там будут большие торжества по случаю пятилетия ввода в строй городской канализации, просят прислать писательскую делегацию…
— А почему не смог бы? Смогу!..
— Ну вот и чудесно! — обрадовалась обладательница милого голоса. — Я вас попрошу: подберите сами себе группу человек из пяти и принесите завтра список нам в Комиссию на утверждение. Хорошо?
Неваляйкин тут же подвинул лист бумаги, расписал на валявшемся конверте шариковую ручку, вывел насколько мог красиво:
Список делегации в Мермижанск
1. Неваляйкин Э. И. — глава делегации.
Написал, задумался. Подошла жена, спросила, кто звонил, и, узнав, в чем дело, взмолилась:
— Возьми меня с собой, Эрик, милый! В Мермижанске, говорят, можно такие чудесные дубленки достать! Такая возможность: ты — глава делегации с супругой! А?
Неваляйкин подумал-подумал и решил, что это хорошо, и под пунктом два вписал свою Милевтину.
На раскладушке заворочался пьяный племянник — гостя бог прислал на праздники. Неваляйкин покосился на волосатого недоросля: «А как с ним быть? Не оставлять же одного в доме?.. Возьму с собой. Кстати, пусть балбес посмотрит, чего стоит его дядя!» И он представил себе Мермижанский вокзал, толпу народа… Стрекочут кинокамеры, вспыхивают магниевые лампы, пионеры, цветы!..
«Пусть посмотрит!» — заключил он мстительно и под третьим пунктом появился:
Неваляйкин Р. Н. — молодой литератор.
Дальше пошло легче. Четвертой он вписал свою тетку по матери — она давно мечтала побывать в какой-нибудь представительной делегации:
Сухореброва О. М. — литературовед.
Пятого делегата помогла найти жена:
— Моего папу запиши, — посоветовала она. — Он так много стихов знает! Если надо — прочитает.
— Да какие он там стихи знает? — поморщился Неваляйкин. — Про Жучку, что в сене прыгает?..
— Он может твои выучить к тому времени.
Неваляйкин подумал-подумал и решил, что и это хорошо, и вписал в свой список пятого делегата:
Кошкодавов Гр. Гр. — чтец-декламатор.
Прочитал список и остался доволен.
В помещении, где размещалась Комиссия, было как на бирже.
Главы делегаций со списками сновали взад-вперед — шумные, самодовольные, гордые, на Неваляйкина смотрели свысока. Но Неваляйкин быстро оценил обстановку и вскоре сам стал смотреть на всех как на мелкоту, а потом, презрев очередь, пошел на прием первым. Когда вокруг зашумели, он бросил небрежно всем:
— У меня по линии МИДа… Срочная!.. — и захлопнул за собой массивную дверь, оставив всех любоваться медным набалдашником на дверной ручке в виде оскалившегося льва.
— Эразм Иванович? Садитесь, — встретила его милая женщина и взяла список. Она долго смотрела в него, будто иероглифы разбирала, думала, вздыхала, наконец проговорила: — С супругой…
— Да, — твердо сказал Неваляйкин. — Это всегда придает солидность «С супругой!»
— А этот, молодой?.. Он что, ваш однофамилец?
— Да, однофамилец… И случайно племянником оказался….
— А эта? Что-то я не помню такую, — и милая женщина потянулась к Справочнику Союза писателей.
— Она еще не член… — опередил ее Неваляйкин.
— Родственница?
— Далекая.
— Но ведь так нельзя, Эразм Иванович! Вас там будут встречать, приемы, всем сувениры заготовлены, печать будет писать… Как-то неудобно, мне думается, составлять делегацию только из родственников?
— Но почему? — искренне удивился Неваляйкин. — Я обо всем подумал. Писать будут так: «Делегация во главе с известным писателем Э. И. Неваляйкиным с супругой и другими. Среди них литературоведы, молодые писатели, чтецы-декламаторы и другие». Ну?
