Наверное, она права: Суворов тоже советовал солдатам спать на жестком и сам поступал так же. Буду закаляться и я. Ибо закаленный организм для творческой работы — это уже половина успеха. Вялому, немощному, нетренированному человеку в нашем цехе делать нечего.
Но дверь в шкафу закрепить надо, а то ведь она к концу срока так изуродует меня, что и родная жена не узнает. Я вышел на шоссе, доехал автобусом до города, нашел там хозмаг и купил все, что надо: магнитную защелку, несколько штук шурупов и отвертку. Вернувшись к себе в номер, я принялся за ремонт шкафа.
С защелкой справился легко: еще и солнце не село, а я уже любовался своей работой. Защелка держала дверь крепко, как и положено магниту. Я ходил вокруг шкафа, как вокруг ценной реликвии, и восхищался содеянным. Настроение было отличным!
Покупайте магнитные защелки! Не знаю, каким образом, но они способствуют творческому настроению наилучшим образом.
После обеда я решил заняться тем, за чем приехал сюда — сесть за рукопись.
В конце ноября дни короткие, темнеет быстро, поэтому вся надежда была на свет. Но в моем настольном светильнике лампочка оказалась всего в пятнадцать ватт. Хотел выкрутить из ночника и поменять, но там лампочки совсем не было! И, судя по тому, как много в патроне скопилось мертвых мух и пыли, не было ее там уже давно.
«Ну, что ж, — подумал я, — оно и лучше: сразу садиться за работу нельзя, надо сначала привыкнуть к обстановке, а мыслям дать отстояться. Как сказал поэт: «Не суетись!» И в народе говорят: «Все хорошие дела надо начинать с понедельника». У меня же все к тому и идет! Отлично!»
В субботу, поверив объявлению на библиотечных дверях, я пошел в назначенный час в это хранилище ума, мыслей и знаний. Но, увы, дверь была наглухо закрыта. Дежурная объяснила:
— Не сезон, знаете… Народу мало, поэтому библиотекарь ушла в отпуск. Так что придется вам как-то обойтись без книг.
«Ну, что ж, — решил я. — Это тоже к лучшему: вообще чтение чужих книг только отнимает время, которое так необходимо для писания своих. А часто даже и просто сбивает с толку. Особенно если попадется хорошая книга. Правильно делают те писатели, которые не читают ни классиков, ни своих современников».
В понедельник, несмотря на все ее увертки, я все-таки поймал сестру-хозяйку. Слушая, она смотрела на меня как на пришельца с другой планеты. Долго молчала, потом спросила:
— Вы что, писатель? Странно… Но тюфяков у нас вообще нет. А подушки — все такие. Я же не настригу с себя для них пуху? Вторую дать? Странно… Насчет лампочек? У нас на складе все такие. А потом — энергию надо экономить. Слыхали? И вообще не знаю, что с вами делать: склад опечатан, а я уже в отпуске. Вы очень привередливый: у нас тут отдыхали шахтеры, так у них никаких претензий не было.
— Может, они привыкли в шахте к темноте? К тому же они отдыхали, а я приехал работать.
— Странно…
— И еще. Летом ведь день в два раза длиннее. А сейчас сплошная полярная ночь; не успело развиднеться, как снова смеркается.
— Странно… — сказала она. — Но я сделать ничего не могу, это от меня не зависит.
— Странно, — сказал я в свою очередь.
К директору идти в подобной ситуации не советую: директор лучше других осведомлен о конъюнктуре на нашей писательской «ярмарке», в наших лабиринтах он как в собственной квартире, никакой нити Ариадны ему не нужно: он назубок знает, кто есть кто. Знает, кому выйти навстречу, кого заметить, с кем поздороваться, кому улыбнуться подобострастно, кому постелить лучший коврик, а перед кем и ковер разостлать. Поэтому, если вы п р о с т о писатель, не ходите к нему. Такой визит вас надолго выведет из строя: перед вами сразу встанет во всем масштабе вся наша «ярмарка тщеславия», поднимется во весь рост наша писательская лестница, по которой все мы карабкаемся на ее вершину, станете вычислять, на какой ступеньке стоите вы, а увидев себя далеко внизу, расстроитесь и…
Не надо! Расстройство, скажу я вам, любое, даже обыкновенное расстройство желудка от столовской пищи, влияет на творческую работу крайне отрицательно. Поэтому отнеситесь ко всему так, как это сделал я — философски!
«Плевать мне на все эти проблемы! — сказал я бодро. — Поеду в магазин, накуплю лампочек — и будет свет!» Сказал и сделал. Правда, не сразу: оказывается, магазины здесь в понедельник не работают. Немного огорчился, конечно, но потом догадался, что это даже и к лучшему: понедельник, говорят, день тяжелый, так что хорошие дела лучше все-таки начинать со вторника.
Во вторник в том же хозмаге я купил шесть разносвечовых ламп, вкрутил в ночник, в настольный светильник, три — в люстру, а одну оставил про запас. Включил: свету — хоть кино снимай! Хорошо! Люблю свет! При свете и мысли светлые, при свете легко работается! Хороший свет очень важен в творческом процессе. В темноте ничего не напишешь, уверяю вас.
Но тут обнаружилось, что в этой светлой комнате я как рыбка в аквариуме: четыре больших окна на первом этаже открыты на все стороны света! Конечно, я понимаю: мало людей найдется, чтобы в ненастье стоять там, за окнами, и любоваться моей фигурой, но все-таки какая-то неловкость одолевает. И неудобство: если надо переодеться — свет выключай. И тогда я намекнул горничной:
