Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава - [135]

Так просидели мы с лишком четыре четверти года в той Черной башне, не имея на себе ничего, кроме одной рубашки да верхней накидки, так что летом одолевала нестерпимая жара, а зимой крепкие морозы да холодные западные ветры, и уже наконец ага роздал нам каждому верхнее суконное платье; так, приодевшись, пережили мы зиму.

Однажды, когда все мы измучились от голода, выпросили нам стражники у рыбаков большую морскую рыбу, плоскую и круглую, как стол, с длинным хвостом; турки называют ее балук, то есть кошачья рыба. Рыбу эту не едят иначе, как очистив от жиру, потому что она необыкновенно жирна. Когда принесли ее нам стражники, мы взяли ее с великой благодарностью и просили разрезать на части, а потом, положив несколько кусков в горшок, сварили, а остальное испекли и ели с большой охотой; рыба казалась превкусная, но потом переваривать ее пришлось нам очень трудно. Так мы наелись этого рыбьего жиру и потом опились водой, что у всех нас вздулось чрево, и несколько недель потом мы не могли встать с места. Точно была в этой рыбе какая-нибудь отрава, потому что нас от нее тошнило и рвало несколько дней; все пришли в такую слабость, что иные с места не могли подняться, и лежали в изнеможении. А турки во все горло смеялись над нами: они нарочно для этого нам подсунули такую рыбу. Ото всего этого такой поднялся около нас смрад, что сами стражники не могли его вынести и пошли сказать нашему аге, что все мы тяжко заболели и лежим при смерти; он пришел к нам и, видя нас в таком положении, строго выговаривал туркам с угрозой, что накажет их за эту отраву. Спрашивал нашего доктора, какие бы дать нам лекарства, чтобы мы выздоровели? А мы просили у него чесноку и водки и, сделав складчину, купили себе, с позволения аги, бочонок водки. Стали есть чеснок и пить водку и скоро почувствовали облегчение, иные совсем выздоровели, а другие едва поправились к исходу нашего тюремного сиденья. Ага радовался, видя, что нам стало лучше, и приказал настрого ничего не приносить нам без его ведома, а тюрьму велел вычистить и несколько недель приказывал окуривать лавровым листом. Однако они по-прежнему приносили нам улиток и черепах, которых мы варили и ели с охотой, но все то уже не вредило нам, потому что желудки наши загрубели от голоду и, кроме той противной кошачьей рыбы, все переваривали исправно.

В ту пору случился великий мор во Фракии и на всех почти заморских островах, так что в самом Константинополе с предместьями умерло в три месяца около 80 000 человек. В местечке около нашей башни (название ему Генигиссар, то есть «новый замок») много народу померло и несколько наших стражников. Великий был плач и горевание. Тут узнали турки, что между нами есть лекарь, и прислали просить, чтобы пустили его из тюрьмы; он давал варить лекарство для больных и пускал им кровь из средней жилы особливым тонким инструментом; для того приходили к нему и мужчины и женщины, иной раз по 20 и по 30 человек, и все дивились, как легко умеет он пускать кровь, а турки протыкают жилу грубым валашским ножичком с большой болью. И с той поры пошло тому лекарю между нами хорошее житье, стал он выходить на свет Божий и на чистый воздух и окреп, а мы, несчастные, не могли себе достать этого и должны были сидеть день и ночь в темноте и смрадной тюрьме своей.

Когда кончилось моровое поветрие, пришла весть, что Синан-паша с турецким войском одержал победы в Венгрии. Ради того поднялась у турок троекратная стрельба изо всех пушек в Константинополе, на всех военных судах и на окрестных островах, и с нашей башни было до 20 выстрелов. Слыша ту стрельбу, мы немало дивились и, не ведая, что бы то значило, стали расспрашивать; нам сказали в ответ, что великомочный Синан-паша взял у христиан крепость Анеб, или Рааб, ключ ко всему христианству; но мы никак не хотели тому верить.

Через неделю после того пришли начальные турки, числом пятнадцать, все знатные люди, родом греки из Албании; они вернулись из Венгрии и хотели говорить с нами. Наш ага тотчас велел нас заковать за обе ноги в колоду и пришел с ними к нам. Стали они спрашивать: знаем ли, что Рааб взят, и бывал ли кто из нас в Раабе? Мы отвечали, что бывали, и верить не хотим, что он завоеван и что возможно было одолеть такую крепость. На это они сказали: «Говорят, вы, псы, за деньги все готовы сделать, и какой же безумный у вас король, что такую неприступную крепость вверил такому ничтожному командиру, который до корысти так лаком, что знаменитую крепость продал и уступил за деньги Синану-паше? А мы два года, не отходя, стояли перед этой крепостью и не могли никак добыть ее. Так-то вы, псы христианские, ставьте нам да снаряжайте всякие крепости, а мы как придем, то и возьмем их силой, а не то и за деньги достанем». Затем стали нам описывать, сколько орудий, провианту и всяких корыстей досталось в добычу в Раабе. Тут мы, конечно, должны были с горем поверить, что Рааб подлинно взят. Купили нам турки хлеба и разделили между нами; утешали нас, чтобы мы предали себя в руку Божию, силен-де Бог освободить нас и из такого тяжкого заточения; как-де на нас несчастье пришло, так может и их, военных людей, постигнуть; говорили: «Бугиум сизе, арамбизе» (то есть «Днесь вам, завтра нам; с каждым может беда случиться, какая кому предуставлена»). Видя нас в железах, прикованных за ноги к колоде, показали нам жалость и аге говорили, чтобы не истязал нас сурово. Так-то, все равно как у нас, разумный человек жида не обидит, а низкая челядь, как в чем заспорит с жидом, норовит его в лицо ударить, ногой запнуть, шапку сбросить с головы; и у турок, благородного чина люди немного обижают христиан, а обижает чернь да челядь, которая ищет наживы и не хочет подчиняться никакому порядку и закону.