Похоть - [118]

Я не сержусь на папу. Он заключил договор с волшебной королевой из-за любви. Ради любви можно пойти на все, что угодно, теперь-то я это понимаю, потому что твердо знаю: нет ничего, что я ни сделала бы ради Тейна.

Мое сердце бьется для него. Мое тело горит, желая его прикосновений. Тейн, мой темный принц. Мой возлюбленный. Мой муж. Он — тот, о ком я не смела даже мечтать, он дарит мне так много! Он неустанно трудится, чтобы сделать меня счастливой. Чтобы мой путь от смертной к принцессе-фее был как можно более легким. Тейн все еще чувствует определенную степень вины за эту перемену во мне, хотя я и пытаюсь убедить его в том, что мои сердце и душа всегда стремились к нему, жаждали быть с ним, не важно где — в смертном королевстве или при его дворе. Как же мой любимый не может понять, что лишь он один мог пробудить меня? Сделать меня такой, какая я и есть на самом деле? Да и какая женщина не захотела бы бросить все ради того, чтобы остаться с ним? Я говорю ему это все время, каждую ночь, перед тем как он овладевает мной. Иногда с моим телом соединяется похоть. Иногда — мой любимый неблагой. Но то, что происходит между нами, всегда прекрасно. Всегда головокружительно. И это всегда — любовь.

Мое существование было частью проклятия, мое зачатие должно было навредить этому двору. Всю свою жизнь я верила, что мое достоинство — высшая награда, а мое рождение — нечто очень важное и ценное. Что ж, мне пришлось столкнуться с горькой правдой, осознав, что я появилась на свет, чтобы причинять боль. Уничтожать. Я родилась, чтобы погубить этот двор — и Тейна.

Проведя здесь многие недели, я осознала, что на самом деле в нашей жизни все не так, как кажется в смертном королевстве — или в стране фей. Мы думаем, что знаем о чем-то, но на самом деле рано или поздно обнаруживаем, что нам не известно вообще ничего. Иногда мы страдаем, понимая, что тот, кого мы считали столь замечательным, не стоит нашей любви. А иногда испытываем облегчение, когда тот, кого мнили не способным ни на что, кроме разрушения, вдруг проявляет хорошие качества.

Добрый и злой, святой и грешник — все это относительные и весьма расплывчатые понятия, ведь граней у правды множество. Что можно считать добрым? А что — злым? Интересно, смогу ли я когда-либо узнать, когда-либо понять, где проходит грань между хорошим и плохим? Я всегда считала, что эта грань мне известна. Я думала так до той самой ночи, когда поняла: то, что кажется хорошим, на деле бывает плохим, а те, кого мы считали злыми, могут оказаться добрыми.

Грех — это удовольствие, и иногда удовольствие — это грех, но только не здесь, при Неблагом Дворе. В этом королевстве грех — всегда наслаждение, и я намерена подтвердить это каждым днем своей жизни рядом с моим сказочным принцем».

Наступила полночь. Сад поглотила тень. Тяжелый воздух был насыщен предчувствием надвигающейся грозы. Она снова приходила, появившись во сне. Честити. Сияющая. Красивая. Влюбленная.

Мэри сидела на садовой скамейке и терзалась мыслями, вспоминая свою сестру. Это был не сон. Честити действительно появилась там, в комнате Мэри. Она счастливо улыбалась, и Мэри знала, что ее сестра делит ложе с прекрасным мужчиной-феей и наслаждается каждой секундой их страсти.

«Почему?» — в который раз спрашивала себя Мэри. Почему именно Честити оказалась первой? Оставалось только проклинать Крома за то, что ему так и не удалось найти ее сестру прежде, чем ту забрали к Неблагому Двору. Подумать только — Мэри пошла на сделку с Кромом, а в итоге осталась ни с чем, вынужденная быть свидетельницей супружеского счастья Честити!

Сгорая от гнева и зависти, Мэри оторвала от розы лепестки и крепко сжала бутон в кулаке. Нет, ей, наверное, никогда не успокоиться!

— Вас предали.

Из тени послышался голос Крома, а вскоре Мэри увидела и самого благого мужчину-фею. Он направлялся к ней, такой светлый, красивый, мужественный…

— У вас отняли право, которое принадлежало вам по рождению.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно сощурилась Мэри.

Она не видела Крома несколько недель. И тот факт, что он оказался здесь сейчас, означал только одно: ему снова требовалась ее помощь. Ну-ну, она больше ни за что не согласится на альянс с благими!

— Вы были предназначены Риниону, принцу темных фей, охваченному гордыней.

— Да, я ведь сама сказала вам об этом.

— Ваш отец заключил с ним сделку. Рука старшей дочери в обмен на безграничное богатство. Ваша свадьба должна была состояться в день Белтейна.

— Тогда почему я — здесь? — резко бросила Мэри. — Почему я все еще вынуждена страдать и влачить это убогое существование?

— Потому что вы — не старшая дочь герцога. Эта честь, моя милая, принадлежит дочери деревенской швеи.

— Так она — незаконнорожденная! — злобно фыркнула Мэри, не веря своим ушам. — Эта невзрачная… дочь швеи… так это она предается любви с прекрасным мужчиной-феей, предназначенным мне?

Глаза Крома засверкали.

— Да, совершенно верно. И все, что он дарит ей, должно быть вашим.

В ярости сорвавшись с места, Мэри принялась расхаживать перед скамейкой, совершенно не озаботившись тем фактом, что на ней была надета лишь ночная рубашка. Внезапно она замерла на месте и подняла глаза на благого: