Походы русских войск при Иване III - [5]

«а преже было Галичское княжение великое».[59] Термин «великий» по отношению к галичскому князю появляется уже в 1280 г., когда «преставился князь великий Давид Константинович». Во всяком случае, к концу XIV в. в Галиче были уже старая, пережившая несколько поколений княжеская традиция и, надо полагать, один из основных атрибутов ее — служилое землевладение.

Оказавшись под властью князя Юрия Дмитриевича, Галич был втянут в его активную военно-политическую деятельность. Так, по словам Уст. летописи, в 1417 г. галичане ходили с воеводами князя Юрия в поход на Двину.[60] Судя по характеру речного похода (судовая рать), можно думать, что участие в нем принимало пешее земское ополчение.

Имея важное стратегическое значение — прикрывая центр Русской земли с севера и северо-востока, — Галич не раз подвергался нашествиям. В 1398 г. во время большого размирья с великим князем Василием Дмитриевичем новгородцы захватили Устюг, «а оттуда послаша в Галич и повоеваша плениша около Галича».[61] В 1408 г. до Галича докатилась волна нашествия Едигея.[62]

В декабре 1428 г. к Галичу «приходиша Татаровя безвестно и стоя» в Галиче месяц.[63] Это долгое стояние объясняется тем, что татары «града не взяша»[64] — город смог отбиться от противника.

Во время княжеской смуты Галич был главной опорой князя Юрия Дмитриевича и его сыновей. Именно в Галич удалился из Звенигорода князь Юрий в марте 1425 г., начиная борьбу за великокняжеский стол. Здесь, в Галиче, и разыгрался один из самых любопытных и красочных эпизодов начального периода княжеской смуты.

Когда в июне 1425 г. митрополит Фотий по просьбе великого князя Василия Васильевича «поиде в Галичъ» на переговоры, «князь Юрий Дмитриевич слышав то, и собра всю отчину свою, и срете его с детми своими, и с бояры, и с лутчими людми своими. А чернь всю собрав из градов, и властей, и сел, и из деревень, а бысть их многое множество, и постави их по горе от града с приезда митрополича, сказывая и являя ему многих людей». Митрополит, по словам летописца, отнесся к этой демонстрации иронически («сыну, не видах столько народа во овчиих шерстех»). Тем не менее этот эпизод заслуживает внимания. Выступая претендентом на великокняжеский стол, князь Юрий хотел показать митрополиту всю мощь своего княжества. Кроме сыновей князя и бояр здесь были «лутчие люди» — надо полагать, наиболее авторитетные представители городской общины.

Особый интерес вызывает мобилизация «черни», т. е. земского ополчения. Одетое в простые «овечьи шерсти», оно представляло собой внушительное зрелище и свидетельствовало о большом удельном весе в войсках галичского князя и о большом значении в его глазах. Несмотря на то что у князя Юрия были бояре и, несомненно, служилые землевладельцы низшего ранга («слуги вольные», будущие «дети боярские» княжеских докончаний), он отнюдь не пренебрегал земским ополчением, собирая его «из градов» и волостей, сел и деревень. В этом сказалась древняя домонгольская традиция — князья шли в походы не только с дружиной, но и с «ратью» — земским ополчением. Оно составляло, в основном, пехоту. Так, например, перед Липицкой битвой суздальские князья провели мобилизацию сельского населения: «бяшет бо погнано из поселий и до пешцев», «бяше бо много собрано и поселян пешцев».[65]

Галичане принимали активное участие в боевых действиях на стороне своих князей. В 1433 г. они, сражаясь против войск великого князя, разбили великокняжеского воеводу князя Юрия Патрикеевича в бою на р. Куси.[66]

В 1434 г. великий князь пошел к Галичу ратью и город «взя и сожже».[67] Укрепления города были, видимо, разрушены, и на какое-то время Галич перестал быть надежным опорным пунктом мятежных князей. В 1436 г. князь Василий Косой не смог удержаться в Галиче.[68] После потери Москвы в 1447 г. Шемяка и Иван Можайский «побежаша к Галичю», но в нем не задержались и побежали дальше в Чухлому.[69] Но укрепления были восстановлены, и Галич снова превратился в грозную крепость. Об этом свидетельствует летописное известие 1450 г. «О бою под Галичем».[70] Это известие заслуживает более подробного рассмотрения. Оно помещается во всех летописях великокняжеского цикла в одной и той же явно официозной редакции и с подробностями документального характера.

Великий князь Василий совершил зимний поход в поисках Шемяки. Думая, что он в Вологде, великий князь пошел вверх но Обноре (правый приток Костромы), но, узнав, что Шемяка «опять воротился к Галичю», двинулся «Обнорою на низ да Костромою вверх». Став у Железного Борка в монастыре Иоанна Предтечи на Тебзе, левом притоке Костромы, примерно в 15 верстах на юго-запад от Галича, он «слышав, что князь Дмитрий в Галиче, а людей около его много, а город крепит и пушки готовит, и рать пешая у него, а сам пред городом стоит со всею силою». К Галичу двинулись великокняжеские войска во главе с воеводой князем Василием Ивановичем Оболенским. 27 января войска подошли к Галичу, «а князь Дмитрий таки стояша на горе со всею силою, не поступи ни с места». Укрепления Галича, расположенные на горе над озером, были обойдены со стороны озера. Войска использовали овраги, видимо, для маскировки своего движения («опасался, понеже бо гора крута»). «Выправяся из тех врагов, войска взыдоша на гору». «Бысть сеча зла». «Поможе Бог великому князю: многих избища, а лучших всех изымаща рукама». Конница Шемяки была разбита, «а пешую рать мало не всю избита».