Похмелье - [12]
В схеме со скидками гость все равно никак не страдает. Он бы эту скидку в любом случае не получил. А владелец с помощью моих же рук и ног заработает еще. По крайней мере, точно не умрет с голоду.
Со мной же эти мутки и схемы играли злую шутку. Затягивали еще глубже, чем обычные чаевые. Они добавляли работе хоть какой-то интерес, прибавляли адреналина и азарта. Пробить скидку, выбить счет, отрезать конец и остаться незамеченным – это просто поднимало настроение, на заработанные деньги я даже перестал обращать внимание.
***
Мы с Игорем вышли из кладовки и направились каждый по своим столам. Когда выходили в зал, я услышал иностранную речь, взявшуюся непонятно откуда.
– Лена, какого хрена?
– Американец какой-то, не знаю, че он здесь забыл.
– И что я ему скажу? Я хреново знаю английский.
– Ты же универ закончил…
– И чем я там по-твоему занимался? Я же не лингвист.
– Да какая разница. В любом случае тебе придется к нему идти.
Прекрасно. Отличный способ разрушить все стереотипы о русских – послать к иностранцу пьяного официанта.
С английским и правда была беда. Знания ограничивались посещением уроков в школе, а затем в университете. Именно посещением все эти занятия и ограничивались. Я и трезвый мог связать вместе только несколько слов, а сегодня весь мой вокабуляр стал совсем скудным. Даже этот диалог с иностранцем я помню только на русских буквах.
Делать было нечего – пришлось идти и падать в грязь лицом. Медленно и мучительно.
– Хеллоу.
– Хеллоу!
Иностранец был милым, позитивным и доброжелательным. В принципе, ему даже не надо было начинать говорить, чтобы понять, что приехал он к нам из другой страны. Лицо его светилось, а белые зубы отвлекали меня и мешали вспоминать самые стандартные фразы на английском.
Через пару фраз я понял, что акцент его был несильно лучше моего. Может, он был каким-нибудь финном, болгарином или румыном, но точно не американцем. Он быстро начал что-то говорить и тыкать пальцем в меню. Из его слов я четко понял только одну фразу «айс-крим виз строубери энд американо». Этого мне было достаточно.
– Окей?
– Окей.
Мы обменялись улыбками. Я обрадовался, что заказ был небольшим. Обрадовался, что этот непонятно откуда взявшийся иностранец зашел в ресторан просто чтобы попить кофе и съесть пару ложек мороженого.
Только мой пьяный мозг никак не давал вспомнить, что значит строубери. Темные глубины моей головы подсказывали, что это какая-то ягода. Малина, клубника, смородина?
Я кинулся за помощью к интернету. Но идея была провальной. Я даже не смог переключить клавиатуру на английский язык. Кнопки расплывались в глазах и слились в одну алфавитную кучу.
– Игорь, ты не помнишь, как переводится строубери.
– Не-а.
– Поищи в интернете.
– Отъебись, я пробиваю заказ этим мудакам-охотникам.
На помощь коллег было рассчитывать бессмысленно. В это уродливое воскресенье я даже людей, кроме Игоря, найти не мог. Меня окутала легкая паника, время ускользало. Кофе был готов, но что делать с мороженым было не до конца понятно.
Как ни крути, но перед иностранцем позориться не хотелось. Ох уже это плебейское нутро маленького пьяного человека. Стресс охватил, управлял моим сознанием и ногами. По привычке я захотел убежать от проблемы. Спрятаться и дождаться, пока кто-нибудь решит ее за меня. Уйти в курилку или кладовку в объятия своего теплого чайника.
Но времени было мало. Пришлось действовать по ситуации. Я дождался, пока Рома сварит кофе, попросил Лену его вынести, сказав, что мне срочно нужно на кухню и отправился прямиком в кондитерский цех. В него я почти ворвался и начал стремительно, жадно глотая воздух, рассказывать кондитеру Свете весь масштаб ситуации, в которую сумел наступить.
– Света, привет. Мне кажется, я сегодня умру.
– Че начал-то? Привет.
– Выручай. Ко мне пришел какой-то иностранец. Просит мороженое со строубери. Ты не знаешь, как переводится строубери?
– Чего блять?
– Короче. Я думаю, это ягода, но не помню какая именно. Скорей всего, клубника или малина.
– Ну, давай в интернете поищем.
– Давай.
– А как пишется-то?
– Да уже неважно, вводи русскими. Как слышится, так и пишется.
Света была из поколения постарше. Неуверенно и одним пальцем она натыкала на своем телефоне название неизвестной ягоды русскими буквами.
– Ой. А у меня интернета нет.
– Света, ну как так-то?!
– Ну че я сделаю? Сейчас вай-фай выключу.
Прошло еще минуты две или три перед тем, как Света все-таки одолела интернет на своем телефоне. Ответ был получен.
– Епт, так это ж клубника!
Почему-то Света радовалась больше меня и прокричала это на весь кондитерский цех. Мне же хотелось, чтобы вся эта история с мороженым поскорее закончилась.
– Огонь! Давай наваливай ее, и я побежал.
Я успокоился, Света тоже. Она полезла в холодильник, чтобы найти там свежие ягоды и положить их в десерт. Я стоял рядом и улыбался, потому что знал, что Света угостит. Она всегда так делает.
Но Света улыбаться перестала. Сунула голову глубоко в холодильник, а когда высунула, сказала:
– Блять. А клубники-то нет…
Бывают моменты, когда тебе кажется, что жизнь тебя не любит. Может, она и не обязана тебя любить, особенно когда ты не можешь или не хочешь отвечать ей взаимностью. Но иногда посещает мысль о том, что ты ей даже не нравишься. Скорей всего, ты ей даже не симпатичен.
Мир, похожий на Землю, в кровавые времена начала XX века. Мировые державы ведут политические интриги, воюя друг с другом руками других, менее могущественных государств. Мир, где слово "гений" это не просто похвала, а обозначение человека, владеющего силами, абсолютно непонятными для науки. Мир, в котором не было эпохи Великих Географических открытий, и потому мало кому известно, что происходит за серо-стальной гладью Великого Океана. Мир, который скоро рухнет на дно гигантской бойни, в которой крови будет столько, что многие в ней утонут.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».