Похмелье - [10]
Когда я пришел на кухню, закуски для охотников были уже готовы. Готовы были и сами охотники – орали на весь ресторан еще громче. Они распили одну бутылку на всех, но выглядели и вели себя, будто были намного пьянее меня.
– Слушай, дружище. «Стандарт» твой говно какое-то. Принеси нам нормальную водку, пускай подороже будет.
– Хорошо.
После нескольких лет в общепите разные мысли поселяются в твоей голове на автомате. Как заработать побольше чаевых, как сделать плюс на баре, в общем, как замутить что-нибудь полезное для себя и коллег, наплевав при этом на пользу гостей.
Охотник подкинул мне отличную идею. Я подошел к Роме, объяснил в двух словах, что нужно делать, дальше он все понял сам. Он перелил «Стандарт» в бутылку из-под водки чуть подороже и наоборот. Закрыл крепко крышку и поставил на барную стойку.
Схема была банальной и вполне привычной. Водка ледяная, поэтому вряд ли они догадаются о подмене. Я принес бутылку к столу и начал открывать ее под радостные визги любителей охоты. Пришлось обхватить рукой горлышко бутылки, чтобы гости не заметили сорванную этикетку. Это не пригодилось, потому что на меня даже никто не взглянул.
План был элегантен, красив и хорошо продуман. По такому поводу я даже решил разлить водку по рюмкам своих уважаемых гостей, почему бы и нет.
– Ух… Другое дело!
Так главный охотник оценил новую водку, которую я принес. Он был доволен, я тоже. Это было немного подло, но я радовался своей маленькой победе. Радовался немного приподнятому настроению. Радовался тому, что в следующем моем чайнике будет водка подороже. Вряд ли я почувствую изменения, тем более что водка моя будет смешана с черным чаем, но радость мою никто не мог у меня отнять.
– Ну и где там наш олень-то? Уже 40 минут ждем.
На самом деле ждали они минут 20 примерно. Гости любят преувеличивать время приготовления блюд – официанты любят его преуменьшать. Скорее всего, правда была где-то посередине.
– Стейк готовится 30 минут. Думаю, вот-вот.
Не знаю, был ли он доволен ответом. В любом случае вряд ли что-то могло поменяться от его к нему отношения. Стейк не мог приготовиться быстрее.
Во мне иссякал запас алкоголя. Я чувствовал это отчетливо и вполне физически. Ощущал, как силы покидают меня, и понимал, что они вернутся, как только я сделаю новый глоток.
Забрал у Ромы новый чайник. Вернулся в раздевалку, в которой никого не было и распластался на диване. После нового глотка я вновь ощутил ни с чем не сравнимое тепло и ощущение внутреннего комфорта. Как будто попробовал алкоголь первый раз в жизни. Я прекрасно помню тот момент, потому что было это намного лучше, чем первый секс. Он у многих выходит не особо интересно и удачно, и я не был исключением. А вот с алкоголем отношения заладились сразу. Это была настоящая любовь с первого взгляда и глотка, любовь настолько сильная, что из-за нее даже с наркотиками как-то не заладилось.
Теперь эти отношения обещали свести меня в могилу, если я буду продолжать отдаваться им так сильно и искренне. После этих 5 или 6 дней я начинал осознавать, что даже любовь к кому-то или чему-то рано или поздно может банально надоесть.
Я помню, как мы часто сидели с ней на балконе нашего дома. Этаж был шестнадцатый, высоко. Сидели вдвоем, а с нами было вино или что-то другое алкогольное.
О чем-то разговаривали и мечтали. Картина была спокойной и приятной, но что-то все-таки было не так. В один момент я понял, что мне будет намного лучше, если ее с этого балкона стереть. Я бы все равно сидел здесь. С чем-нибудь алкогольным, но без вина, потому что вино я всегда терпеть не мог. Я бы также мечтал. Сам с собой, возможно, даже вслух. Хоть и мечтать нынче не модно, потому что кто-то сказал, что нужно ставить цели и их добиваться. Проблема была в том, что вряд ли я мог какой-то цели добиться, потому что поставить ее толком не мог.
Я и сейчас мечтал, в этот проклятый день. Мечтал о том, чтобы он поскорее закончился.
Но он продолжал идти медленно, как будто назло. Еле-еле, как и я еле-еле передвигал по залу ногами, шаркая мятыми джинсами.
– Стейки забери!
Это кричали на кухне.
Я взял большой поднос и расставил на него тарелки с кусками мяса, из которого сочилась кровь. Ладно, надеюсь, этим оленям понравятся стейки, иначе смерть благородного животного абсолютно потеряет свой смысл.
Когда я приближался к столу, от него вновь начали исходить довольные крики. Я расставил тарелки перед каждым из «охотников».
– Ваши стейки из оленины. Пожалуйста.
И ушел, не дождавшись спасибо или чего-то подобного. Но скоро мне пришлось к столу вернуться, потому что охотники нажали на кнопку.
По пути к столу начал перебирать в голове варианты, по которым они могли на эту кнопку нажать. Но не получилось. Голова отказывалась думать. Слишком устал, слишком с похмелья, слишком пьян.
– Это не олень.
– Это олень.
– Это не олень.
– Это олень.
– Но это не олень!
– Это олень.
Пришлось развести руками, потому что дальше я был бессилен.
Этот день и все эти люди будто сговорились, чтобы сделать мою и так неприятную жизнь еще хуже. Я позвал Лену, чтобы с проблемой разбиралась она. Мне было все равно, чем закончится эта история. Я просто решил вернуться к своему чайнику в своей любимой кладовке.
Мир, похожий на Землю, в кровавые времена начала XX века. Мировые державы ведут политические интриги, воюя друг с другом руками других, менее могущественных государств. Мир, где слово "гений" это не просто похвала, а обозначение человека, владеющего силами, абсолютно непонятными для науки. Мир, в котором не было эпохи Великих Географических открытий, и потому мало кому известно, что происходит за серо-стальной гладью Великого Океана. Мир, который скоро рухнет на дно гигантской бойни, в которой крови будет столько, что многие в ней утонут.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».