Похититель детей - [93]

А теперь Аллора. Аллора растрогала его. Она не была ему безразлична, как Моника, и с ней нельзя было поступить, как с Бодо. Аллору на этот свет произвели эльфы, тролли или какая-то внеземная парочка. Аллора была или подарком, или ударом судьбы. В любом случае она была проблемой.

Почти в три часа она внезапно появилась в комнате и при этом пахла, словно свежевыстиранный пуловер. Она нарядилась в его сине-зеленый полосатый банный халат и улыбалась.

— Что ты сделала со своим зубом? — спросил он.

— Аллора, — сказала она и пожала плечами.

Кай разослал на кушетке простыню, принес подушку и одеяло. В голове у него все кружилось. А виски доконало его окончательно. Ему обязательно нужно было поспать. Аллора наблюдала за тем, что он делал, с абсолютным непониманием, но не проронила ни звука.

Когда постель была готова, она сбросила халат и забралась под одеяло.

— Спокойной ночи, я разбужу тебя к завтраку. — И он вышел из комнаты.

— Аллора, — побормотала Аллора, и это прозвучало, как «спасибо».

Это был словно какой-то водоворот, словно подводное течение, которое тащило его наверх из темной глубины сна, в то время как сновидения беспорядочно кружили в голове. Только через некоторое время он понял, что лежит в своей постели, что слева находится дверь, а справа — окно, и что маленькая худая рука обняла его и другая такая же маленькая худая рука гладит его по животу. Она была теплая и мягкая, она тесно прижалась к нему, и ее дыхание касалось его затылка, словно нежное дуновение летнего ветерка. Когда он совсем проснулся и понял, что это голая Аллора прижалась к нему, то взмолился, чтобы Бог дал ему силы устоять.

— О нет, пожалуйста, не надо! Я не могу, я не хочу… Боже мой, зачем это? Что ты со мной делаешь…

Но это был не Бог, это была Аллора, чья рука гуляла по его телу, пока он не выдержал и не повернулся к ней. Его губы нашли ее губы, а его рука тоже отправилась на поиски. Когда он почувствовал мягкий пушок и его пальцы принялись медленно ласкать, Аллора тихонько запела. Это было похоже на звучание колокольчика. Словно ангельский перезвон в средневековой часовне Сан Винченти.

52

Анна проснулась, и восходящее солнце своим красно-оранжевым светом в один миг прогнало призраки ночи. Атмосфера в комнате мельницы была столь нереальной и фантастичной, что Анну моментально охватило чувство глубокого счастья. Все хорошо. Все в порядке. Ей было страшно лишь потому, что она не знала, что такое здешнее одиночество, не знала долины и не знала Энрико. Вот и все. Она посмотрела на часы. Половина шестого. Так рано. Энрико, конечно, еще не проснулся.

Она осмотрелась. Совершенно разные вещи — осматривать комнату и просыпаться в ней. Например, раньше она даже не заметила, какой здесь красивый и большой камин. Энрико вмуровал в заднюю стенку металлическую печную картинку, на которой были изображены дети, играющие на лугу. Рядом с камином в рамках висели фотографии руин. Собственно, на них были только остатки стен, заросшие травой камни и трухлявые черные балки. Она даже не могла представить, сколько потребовалось сил, чтобы создать из этого «ничего» такую красоту. Энрико был художником. Не только философом, но и тем, кто может по-настоящему создать нечто прекрасное. Очевидно, эстетика была для него крайне важна. В стены полуметровой толщины из натурального камня он то здесь, то там вмуровал маленькие каменные полки и ниши, кое-где оставил массивный дикий камень, а стену вокруг него покрыл белой штукатуркой. Он оставил в стене маленькие окошечки величиной с половину листа бумаги — в одном лежал камень необыкновенной красоты, в другом стоял крохотный цветок в такой же крохотной вазе. Перед окном на кованой цепи висел полудрагоценный камень и, искрясь, отражал солнечный свет. Перед ним стоял стол с одним-единственным стулом. Сидя за этим столом, можно было любоваться прекрасным видом, открывавшимся из окна на узкую долину и русло ручья до самой стоянки. «Это будет моим местом для работы, — решила Анна, — отсюда можно сразу увидеть, что кто-то приближается к домам».

Мельница была сплошным произведением искусства, композицией, составленной из множества мелочей. И ее создатель был художником, для которого главным являлась не практичность, а красота.

Анна медленно встала и потянулась. Странно, но она чувствовала себя отдохнувшей и свежей. Ее туфли аккуратно стояли около двери. Наверное, Энрико снял их с нее и поставил там. Она обулась и, решив еще раз осмотреть мельницу, медленно пошла по деревянным ступенькам вниз.

Это помещение было намного темнее, чем верхнее, да и вид из окна не настолько впечатлял, поскольку здесь человек оказывался лишь немного выше русла ручья. Зато это была комната, где можно было посидеть в тихий сумрачный день с любимой толстой зачитанной книгой, в удобном кресле, под уютной лампой для чтения. Маленькая ванная, примыкавшая к нижнему помещению мельницы, понравилась Анне. Она была крошечной и по-деревенски простой. Темные потолочные балки и старые маттони под потолком. Они производили впечатление защищенности, крыши над человеком, который раздевался, заходя в душ, и поэтому был бесконечно ранимым. Энрико покрыл резьбой раму зеркала над умывальником, маленькая лампа в стиле модерн давала мягкий, рассеянный свет. Здесь было совсем иначе, чем в ванной комнате в большом доме, которую освещало солнце и где человек чувствовал себя великим благодаря пространству, окружавшему его.