Похититель детей - [26]

Альфред не знал, что делать. Он больше не хотел ничего, только бы удрать отсюда подальше.

— Ты что, не соображаешь, Торстен? Надо уносить ноги!

— А с чего? — отмахнулся Торстен. — Пусть сначала докажут, что это были мы. А смотреть никому не запрещается.

Внезапно Берни согнулся, его начало рвать. Когда он наконец поднял голову, лицо у него было зеленое:

— Я в этом сраном дерьме не участвую. Все, я смываюсь.

Он не столько говорил, сколько хрипел. Затем повернулся и собрался было бежать, но Торстен оказался проворнее и схватил его за куртку.

— Ты что несешь, засранец? Мы организовали это представление, значит, мы его и посмотрим. Или ты хочешь на своей шкуре попробовать, как это — лететь с моста?

Возле места аварии остановился еще один автомобиль. Какой-то мужчина пытался вытащить Мартину из машины. Человек из второй машины побежал назад, чтобы поставить на автостраде аварийный знак.

— Пойдем вниз, — предложил Альфред. — Сейчас соберется толпа зевак, и среди них мы не будем бросаться в глаза. И сможем посмотреть, что там делается.

— О’кей, — сказал Торстен, — идем вниз.

Альфред, Торстен и Берни уже подходили к месту аварии, когда почти одновременно с ними подъехали машины полиции и спасательной службы. Останавливались и другие автомобили, зеваки собирались вокруг зеленого «жука». Вызвали спасательный вертолет, полиция перекрыла автобан, и образовалась пробка. Когда стало ясно, что в ближайшие полчаса о дальнейшем движении и речи быть не может, количество зевак, которым пришлось ожидать в своих машинах, увеличилось.

Воцарился невообразимый хаос. Полиция занималась практически тем, что пыталась оттеснить зрителей назад.

Альфреду удалось заглянуть внутрь «жука», и он увидел комок из мяса, крови и обломков костей — кровавое месиво с липкими волосами. То, что когда-то было человеческой головой.

Он пошел в кусты, его стошнило, как Берни, и ему было плохо, как никогда в жизни. Он попытался узнать, что думает по этому поводу Рольф, но оттуда ничего не было. Ни голоса, ни даже мысли.

— А что случилось? — нагло поинтересовался Торстен у стоящих вокруг людей, но ему никто не ответил.

Немного погодя подъехала машина-катафалк. Труп Тили уложили в гроб, и машина уехала. Мартину отправили на вертолете в университетскую клинику, камень конфисковала полиция. Зеленого «жука» завтра утром должна была забрать эвакуационная служба. Он превратился в груду металлолома.

Торстен и Берни остались на месте происшествия. Было прикольно, что простой камень мог сотворить такое!

Альфред ушел оттуда. Незаметно. Пешком. Он был не в состоянии снова перемкнуть провода зажигания у угнанного ими «форда», который они оставили на проселочной дороге недалеко от моста, чтобы уехать на нем вместе с остальными. Пусть попытается Торстен. Но Торстен считал себя полным идиотом в технике, поэтому заниматься подобными вещами предоставлял другим. А Берни определенно не делал такого ни разу. Но какое Альфреду дело до остальных? Они уж как-нибудь доберутся домой. Если приспичит, пусть ловят попутку, хотя это и опасно. Водитель может их запомнить.

Альфред разозлился от таких мыслей. Чего он ломает себе голову по поводу Торстена и Берни, когда у него сейчас возникло достаточно своих проблем?

Одиннадцать километров пешком его не смущали, ведь впереди была целая ночь. Главное успеть домой к завтраку, чтобы мать не задавала идиотских вопросов.

Теплое полуденное солнце ввело его в заблуждение. Сейчас, ночью, заметно похолодало, неприятный порывистый ветер дул над полями. На Альфреде была только футболка и кожаная куртка, которую он не застегнул даже сейчас, хотя дрожал всем телом. Он убил женщину — будь оно все проклято! — совсем того не желая, не думая ни о чем, просто под настроение, чтобы произвести впечатление на приятелей. Ему хотелось повернуть время вспять, хотя бы на сутки назад, этого было бы вполне достаточно, и тогда все было бы как всегда. И вдруг это «как всегда» показалось ему самым желанным на свете.

Ветер гнал облака, и в просвете между ними внезапно показался полумесяц. Альфред не знал, была ли это убывающая луна или молодой месяц, в принципе, это его и не интересовало, но Рольф — тот знал бы. Рольф интересовался всем, поэтому он знал ответы почти на все вопросы. Может, если бы рядом был кто-то, кого он мог любить так, как Рольфа, все сложилось бы иначе.

Но он шел домой к матери и сестрам, которые ничего для него не значили. И ему снова придется врать, чтобы они не узнали, что произошло. Врать, лишь бы не прочесть в их взглядах, кроме обычного равнодушия, еще и презрение.

Он чувствовал, что ему до боли не хватает отца, этого Мистера Неизвестного, который произвел его на свет, а затем совершенно беспричинно умер.

В два часа ночи он добрался домой. Замерзший и усталый. В доме было темно. Похоже, никто не заметил его отсутствия, никто не волновался, что его нет. А чтобы мать ночью посмотрела, дома ли он, — такое просто невозможно было представить. Тихо, как только мог, он прокрался по узкой лестнице наверх, в свою комнатку, которую называл «колбасная кладовка», и не раздеваясь улегся на кровать. Он все на свете отдал бы, чтобы не было того, что случилось.