Похитить Похитонова! - [47]

А сестра искала поддержки. Встала у окна и тоскливо дожидалась, когда геймер пройдёт уровень.

Он закончил. Паузу не взял. Нырнул глубже. Тогда она спросила:

– Ты с кем-нибудь в отношениях?

Никуда не отлучаясь из дома, как известно, можно крутить романы, и довольно серьёзные.

– Нет, сейчас ни с кем. А почему ты спрашиваешь?

– Может, ты сумеешь ответить, как завоевать любовь

– Оо, это просто! Смотри.

И он показал Грааль, который надо привезти в замок принцессы на забавном автомобильчике, пройдя массу испытаний.

– Тогда она женится на вот этом чуваке из службы доставки, за которого я играю. Хочешь попробовать?

– Я попробую, обязательно попробую.

Не замечая протянутого ей джойстика, Холмская набросала схему действий.

Первое: отбросить всех подозреваемых, кроме наиболее очевидной Эвелины.

Второе: доказать, что она забыла Додошку на месте преступления и где-то раздобыла такую же собачку на замену.

Третье: прижать её уликами из второго пункта, надавить посильнее, довести до приступа паники.

Четвёртое: вырвать похищенную картину из вспотевших ладошек.

Пятое: Вернуть шедевр настоящему владельцу.

Шестое: сделать пилинг, принять красивую позу и ждать предложения.

– Ты просто мастер стратегии, – похвалил брательник, криво улыбаясь от того, что не привык делать комплименты. – Только я не понял, в какую игру ты играешь.

– В ту, где Витька сдохнет, если меня не полюбит!

Она бы этого, конечно, не сказала, если бы знала, что судьба уже свела киллера и человека, желающего заказать Лотуша.

ГЛАВА 18

Марину Васильевну Жарченко в суде называли Духотенко, потому что она сама себе придумала такое прозвище. В школе её обзывали «Жирченко», и во избежание повторения того же сценария, только со врослыми, жертва насмешек при поступлении на работу постаралась, чтобы её дразнили не за обжорство, а за более вредные для окружающих привычки.

Что её вовсе не будут ругать – такой вариант отсутствовал даже в самых необузданных фантазиях. Если бы она поднималась по лестнице с той же лёгкостью, с какой наживала врагов, её бы включили в олимпийскую сборную. Когда в ком-нибудь загоралась искорка симпатии, Марина это игнорировала. Не получая эмоциональной подпитки, искорка тлела какое-то время, уменьшалась, уменьшалась и исчезала – или же гасла, шипя под ледяным презрением Жарченко.

Но когда ей понадобилась помощь, она таки подметила интерес к своей персоне.

Невозможно было не обратить внимание на то, как уважает подсудимый Сухостой фигуру судьи. Его восхищали крепкие бока, выдающиеся бугры грудей, круглые локти – от них веяло достатком, основательностью, стабильностью. А из стабильного в жизни Жоры Сухостоя были только регулярные посадки да стрижка, соответствующая статусу.

Когда он с кем-то «встречался», это были свидания раз в месяц, без рук, без губ, зато с множеством людей вокруг и с долгими думами в промежутках. Таким образом, можно было сказать, что он и Марина «встречались».

Судья откровенно флиртовала прямо на заседаниях.

– А вы умеете быть благодарным, – улыбалась она. – Ценное качество для мужчины.

(За разрешение пользоваться колодцем Жора помог соседу закопать тёщу.)

– В партизанском отряде вам бы цены не было!

(Худосочный и низкорослый Жорик продолжал утверждать, будто совершенно один от нечего делать вырыл огромную яму, куда солнечный удар случайно уложил жертву. Он не изменил показаний даже тогда, когда любящий зять показал орудие убийства, спрятанное в её парике, до которого никто из опергруппы так и не решился дотронуться.)

– Я скорее поверю вашим честным голубым глазам, чем пухленькому ротику Павла Арсеньевича, который он открывает невпопад, – добивала Марина, косясь на щекастого обвинителя.

Она помахивала вероятностью свободы, словно ленивым веером, приоткрывая и захлопывая решётку перед наивным воображением вечного сидельца. В шутку проверяла прочность его деревянной верности, в шутку прощупывала почву для покупки его преступных услуг – всё это на глазах изумлённой публики, которая смеялась над клоунадой, не подозревая, что происходит на самом деле.

– Если вас сейчас выпустят, вы сумеете сполна отплатить? – прозвучало уже совсем неприкрытое предложение. – Обществу, которое в вас поверило?

Оправдательный приговор судья вынесла впервые в жизни. Хотела отправить подсудимого на обследование и доказать умственную неполноценность, но дело, для которого ей требовался Сухостой, не допускало промедления. К тому же, дурачок мог оказаться не клиническим идиотом, а всего-навсего отзывчивым простофилей, которого раз за разом дружки втягивали в грязные разборки. Подобное медициной не диагностируется.

Подготовив оружие, Марина Васильевна Жарченко принялась составлять текст, который стопроцентно заставит это оружие выстрелить. Уже немного зная тонкую Жорикову натуру, она решила напирать на жалость.

Без утайки рассказать о слежке последних дней.

Поведать об инцеденте с дроном, запущенным в квартиру для шпионажа.

Хотя дрон как-то выбивается из повести о горемычной судьбинушке. Флоренция тем более. Зажравшиеся получались преследователи у Марины.

Того и гляди, поймёт лошарик, что судья тоже не бедствует, и заломит беспощадную цену за два несчастных выстрела. Бреши в бюджете это не пробьёт, но наличность дома не хранилась, а снять со счёта крупную сумму означало бы вызвать подозрения. Сколько прошло через суд горемык, пойманных именно на этом?