Похитить Похитонова! - [46]

– Холмскую противно слушать, – подытоживал старый ворчун.

– Поработайте над самопрезентацией, – отшивали её кадровики.

– Да кому нужно твоё многабукаф, – плевались фэйки на форумах.

И она исчезла. С сайтов, из соцсетей, почти полностью из реала.

Её физическое существование странным образом длилось. Она писала в стол, никому больше не навязывала споры на тему искусства, а во сне видела, как её раскапывают через тысячу лет. Вот там-то, среди высокоразвитых существ, она придётся ко двору. А пока…

Зачем давать народу то, что он не сможет переварить?

Зачем давать автографы?

Зачем давать пятиминутное интервью, из которого оставят двадцать секунд, да ещё извратят смысл и за уши притянут какой-нибудь скандальчик?

Хотелось одного – продолжать изыскания и получать за свой труд деньги, на которые можно жить. Однако закончилась история Веры тем, что бессчётные сайты задарма перепечатывали её старые статьи. По закону вместо выплаты гонорара можно мелким шрифтом пустить фразу «По материалам студенческого журнала» – считается, что обворованному искусствоведу этого хватит на пропитание.

*

Грустные мысли отразились в зеркале примерочной, Вера заметила это и буквально заставила себя улыбнуться. Ведь отныне всё будет хорошо: возлюбленный вернётся к ней, они заживут счастливо, появится смысл творить, петь или хотя бы просто просыпаться по утрам.

Выйдя из-за бархатной шторки, она поискала глазами кассу, а нашла к своему невероятному изумлению Витторио. Правда их разделяло стекло витрины с наклейками, но это же он, точно он стоял в очереди у банкомата!

Вера всучила купальник продавщице и выскочила из магазина.

– Ты здесь?

– Срочно понадобились наличные, вот заскочил, – отстранённо произнёс герой романа.

– Я имею в виду, ты не на Кипре.

– Ну, да.

– Только что вернулся?

– Нет.

– А почему мне не сказал?

– Зачем?

– Так.

Вера усомнилась, что она в здравом уме. Все последние события, судя по реакции Лотуша, пригрезились ей. В этой реальности они не виделись со студенческих времён. Она осторожно поинтересовалась, избегая подробностей:

– Узнал насчёт картины?

Если он сейчас спросит, о какой картине речь, придётся на цыпочках отойти к выходу и поскакать галопом в больничку. На единороге.

– Какая разница тебе-то? Ой, зря спросил, щас начнёшь эссе сочинять на ходу о месте Похитонова в мировой живописи. Давай забудем вообще, что он был. Украли – украли. Всё.

Подошла его очередь.

Чтобы случайно не подсмотреть пин-код, Холмская тактично отвернулась. Ей было даже легче выразить свои чувства, не глядя в прекрасные равнодушные глаза, и она исполнила целую балладу, перебирая струны неоправдавшихся надежд. Принца потеряла где-то посередине первого куплета.

*

На лицо положили судариум, могильная тьма сомкнулсь над ней.

Лежать на белоснежной прохладной простыне было покойно, но пусто.

– Такая красивая девушка и не замужем? – прозвучал голос сверху. – Кольца не вижу на пальце.

– Уху, – ответила Холмская из-под альгинатной маски, залепившей рот, глаза и почти полностью ноздри.

Даже после смерти (особенно после смерти!) все будут спрашивать, как так вышло, что при жизни тебя никто не выбрал. Ученица косметолога явно приехала из той части ближнего зарубежья, где около пятнадцати годков девочку суют в мешок да умыкают, а если нет – сама виновата, либо усы слишком большие отрастила, либо ноги слишком кривые достались.

Вера уже жалела, что не отменила запись в салон красоты. Она ведь затеяла сие провальное мероприятие, чтобы лучше выглядеть, когда Витторио вернётся с Кипра – а сама явилась пред светлые очи ясного сокола с нещипанными бровями, некрашеными волосами и в расстёгнутых джинсах в качестве вишенки на торте. Казалось бы, возьми да поменяй планы, раз теперь никого не требуется покорять неземной прелестью, так нет же, захотелось в качестве утешения себя побаловать популярной процедурой! С дурой! Лежать, выслушивать проповедь от девчонки, которая младше по возрасту и беднее интеллектуально, находясь при этом с заклеенным ртом – вот подарочек себе сделала!

Цок-цок, стук двери, наконец одна.

Можно погрузиться в небытие и замедлить течение всех соков в ветвях.

Вера прислушалась. Удары сердца были, как шаги уходящего в пустыню. Странно – ты можешь жить, когда сердце остановилось.

Почему нельзя умереть вместе с ним?! Лежать-лежать так в салоне красоты и постепенно исчезать из мира? Когда нетактичная девица придёт снимать застывшую маску, под ней уже не будет ничегошеньки – вот сюрприз-то!

*

Альгинатную маску ученица косметолога отколупала крайне неаккуратно: пыль попала в глаза, и два следующих дня Вера просыпалась со следами, похожими на засохшие розовые слёзы. Разводы напоминали ей о случившемся, с утра задавая отвратительный настрой.

Брательник думал, что у неё ПМС. В эти дни он обычно старался не попадаться на глаза, если можно так сказать о человеке, который и без того имеет постоянную прописку в виртуальном мире.

На вторые сутки сестра хотела было поинтересоваться, почему он ничего не спрашивает о Витторио, как вдруг поняла – для него сюжет оборвался в самом начале. Он не узнавал, как прошло воссоединение, о пропаже картины слыхом не слыхивал, а поиски платья, сражающего наповал, происходили сотню сражений назад – успело пасть не одно государство во вселенной, где он жил. Ясное дело, брат не держал в голове столь давних событий, да к тому же, происходивших вне его мира.