Похищение по-мексикански (Поцелуй ветра) - [22]

У Шейлы от слабости дрожали колени, но ей помогали его сильные руки, поддерживавшие за талию до тех пор, пока она не встала твердо на ноги. Он тут же отпустил ее и принялся расседлывать лошадь. Шейла оглянулась по сторонам.

Золотистые сумерки сменились фиолетовым полумраком. Холодок пробирал до костей. Судя по всему, они остановились здесь на ночевку. Они находились в лощине, как будто самой природой предназначенной для отдыха. В высокой густой траве чуть слышно журчал ручей. Лошадь уже была привязана к толстому суку, и с нее сняли седло.

Журчание ручья как магнитом притягивало Шейлу. От жажды у нее горело во рту и в горле. Она прислушалась и пошла на звук воды.

Перед самым ее лицом вдруг возникла фляга. Шейла уже протянула к ней связанные руки, как вдруг узнала перчатку своего похитителя. Она медленно подняла глаза и посмотрела на его угрюмое лицо.

Ей нестерпимо хотелось пить, но она не могла заставить себя напиться из этой фляги. Она опустила руки и дерзко посмотрела на него, хорошо осознавая, что от этого бунта пострадает она одна.

Он недоуменно приподнял бровь, разрешая ей еще немного подумать, после чего убрал флягу. Сходя с ума от жажды, она отвернулась и встретила взгляд задумчивых голубых глаз американца. Она сделала несколько нетвердых шагов в сторону, прочь от всех, но была остановлена властной испанской командой. Этот голос она уже хорошо знала.

– Я слишком устала, чтобы думать о побеге. Я просто хочу спокойно посидеть. – Голос ее звучал невнятно и хрипло, она сама с трудом узнавала его.

Очевидно, ее поняли – слабый голос и подгибающиеся ноги были красноречивее всяких слов. Никто не сделал попытки остановить ее, когда она, спотыкаясь, направилась вперед.

Она рухнула на траву, не желая ни двигаться, ни думать. Ей нужно было сосредоточиться на чем-нибудь, кроме жажды. Она смотрела на темное небо, пытаясь найти первую звезду. Вместо нее она увидела чью-то фигуру с флягой в руках. Шейла глубоко вздохнула от нестерпимой пытки – и встретила взгляд голубых глаз.

– Уходите! – глухо проговорила Шейла.

– Я-то думал, вы боретесь за жизнь, миссис Шейла Роджерс-Таунсенд, – усмехнулся американец. – А вы, оказывается, решили умереть от жажды. У вас раньше замечалась склонность к самоубийству?

– Не ваше дело. – Шейла закрыла глаза, чтобы не видеть фляги, и, отвернувшись, зарылась лицом в траву.

– Ошибаетесь, – возразил он. – Вы сказали, что у вас есть богатый отец, который заплатит хорошие денежки за ваше возвращение. И вот теперь вы стараетесь убить себя, лишая нас возможности получить выкуп.

– Деньги! – Шейла хотела рассмеяться, но получился лишь сухой кашель.

– Там, на дороге, вы приводили веские аргументы в свою защиту, вы убеждали нас сохранить вам жизнь. И не паниковали, и не теряли голову. Почему же сейчас вы не желаете выпить ни глотка воды? Вы же не хотите на самом деле умереть, миссис Таунсенд?

– Не называйте меня так! – разозлилась Шейла.

Но умирать ей действительно не хотелось.

Американец приподнял ей голову. Холодное металлическое горлышко фляги коснулось ее губ.

– Ну, пейте же! – Он наклонил флягу, и несколько капель попало ей на губы.

Шейла подняла руки, чтобы еще выше поднять флягу и чтобы как можно больше прохладной целебной влаги попало в ее пересохшее горло. Она не могла быстро глотать и стала захлебываться.

– Не торопитесь, – поостерег ее американец и опустил флягу. – Пейте понемногу.

Шейла заставила себя пить маленькими глоточками. Во фляге еще оставалась вода, когда он отобрал ее. Она еще не утолила жажду, она могла пить бесконечно.

– Не все сразу, – молвил американец, когда она сказала ему об этом, и опустил ее голову на траву.

Минуту-другую Шейла молча смотрела на него, наслаждаясь покоем и словно позабыв о своей участи пленницы.

– Как тебя зовут? – спросила Шейла.

Вместо ответа он принялся завинчивать крышку фляги. Потом с кажущимся безразличием посмотрел на сидящих поодаль собратьев, и глаза его приняли холодное выражение.

– Здесь меня называют Ларедо, – ответил он наконец, кивком головы указывая на остальных членов группы. Шейла ждала, когда он назовет свое полное имя. Он мрачно усмехнулся. – Обычное имя – не лучше, не хуже других, – заключил он.

Ее кошачьи глаза загорелись любопытством.

– Значит, ты из Ларедо?

– Не совсем так, – сказал он, не уточняя.

– Так ты американец? – настаивала на своем Шейла.

– Я там родился, – произнес он странным тоном, свидетельствующим о том, что он не собирается или не может возвратиться обратно. Потом посмотрел на север и задумался.

– Кто эти люди?

– Если ты имеешь в виду их имена или профессии, то они скорее всего давно уже их не помнят. И слава Богу, – ответил Ларедо. – Так проще.

В лагере развели небольшой костер, и его мерцающее пламя осветило на миг злобное лицо того, кто называл себя Хуаном. Он скривил губы в зловещей гримасе, отчего стали видны его желтоватые, с щербинами зубы. Он напряженно следил за Шейлой. Она живо вспомнила его отвратительные нахальные руки и мерзкое дыхание.

– Что – проще? Грабить, убивать, насиловать? – зло спросила Шейла.

Проследив за ее взглядом, он ободряюще посмотрел на нее и поставил флягу на траву рядом с ней.