Похищение локона - [3]

Иные направляют бег планет

В пространстве горнем, где пределов нет.

Грубее те, кто при луне в ночи

Сопровождают звездные лучи,

А также те, кого питает мгла,

Кто погружает в радугу крыла,

Кто стряпает бураны, студит лед,

Кто летом теплый дождь на ниву шлет,

А некоторым вверен род людской

С величием и суетой мирской;

Из этих духов самый главный тот,

Кто трон британский бдительно блюдет.

Мы поскромней, красавиц мы блюдем,

Приятным занимаемся трудом;

Мы пудру защищаем от ветров,

Хранители пленительных даров.

Мы похищаем краски у цветка,

И радуга от нас недалека,

И нам дано присвоить на лету

Все то, что украшает красоту,

А иногда внушить ей вещий сон,

Чтобы меняла вовремя фасон.

Боюсь я, черный день грозит красе,

Которой служим преданно мы все;

Угрюмый рок во тьме ночной таит,

Какое ей несчастье предстоит.

Коснется ли невинности позор,

Окажется ли с трещинкой фарфор,

Честь пострадает или же парча?

Вдруг нимфа потеряет сгоряча

Браслет или сердечко на балу?

Вдруг песик Шок преставится в углу?

Следите же за ней без кутерьмы!

Вверяем Зефиретте веер мы,

Брильянте серьги, капельки росы,

А Моментилле вверены часы,

Крисписсе — локон, сладостный залог,

Мне, Ариелю, остается Шок.

По меньшей мере, сильфов пятьдесят

Пускай за юбкой пристально следят.

Китовый ус и даже сталь[7] никак

Не защитят от яростных атак.

Способна разве только наша рать

Серебряный рубеж оберегать.[8]

Кто в небреженье будет уличен;

Тот во флаконе будет заточен;

Мученья сильфу грешному грозят,

Преступника булавками пронзят;

Он в щелочном потонет озерке,

В игольном настрадается ушке;

В камедь или в помаду попадет,

Что невозможным сделает полет;

Его покроет вяжущая мазь,

Он, как цветок, поблекнет, истомясь.

И в колесе вращающемся он

Завертится, как новый Иксион;[9]

На шоколадном сварится пару,

Окоченеет на морском ветру».

Сказал, и духи, глянув ей в лицо,

Образовали вкруг нее кольцо;

Кто лабиринт волос ее стерег,

Кто занял пост на искорках серег,

И, устремляя в будущее взгляд,

Все в страхе ждут, что судьбы породят.

Песнь III

Вблизи цветущих радостных лугов

Взор Темзы, не минуя берегов,

Пленяется дворцом, который горд

Названием бессмертным Хэмптон-Корт.[10]

Здесь на виду судьба держав и лиц,

Падение тиранов и девиц.

Здесь королева Анна невзначай

Советам внемлет и вкушает чай.

Приветил нимф и кавалеров двор,

И завязался общий разговор,

Который и порхает и скользит,

Кто вспоминает бал, а кто — визит;

Кто королевой мудрой восхищен,

Кто ширмою индийскою прельщен;

Других чернят и выдают себя,

Чужие репутации губя.

Находят и в немом кокетстве смак,

Смеясь, мигая, нюхая табак.

А между тем к закату солнце шло,

Хоть при косых лучах еще светло.

Опаздывают судьи на обед,

И обвиняемым пощады нет.

Купца домой ведет привычный путь,

И можно камеристкам отдохнуть.

Белинда жаждет проявить в бою

Отвагу несравненную свою,

Чтобы решить за ломбером судьбу

Двух рыцарей, вступающих в борьбу.

Три воинства числом по девяти[11]

Готовы бой отчаянный вести.

Грех сильфам оставаться не у дел,

На каждой важной карте дух сидел;

Достался Ариелю матадор,[12]

Распределил места незримый хор;

Угодно бывшим дамам неспроста

Предпочитать престижные места.

Четыре выступают короля,

Явить свои усы благоволя;

Четыре королевы; в чьих руках

Власть, нежно воплощенная в цветках;

Валеты, тоже четверо, средь карт,

Носители острейших алебард;

Выходит вся сверкающая рать

На бархатное поле воевать.

Белинда, взор метнув поверх стола,

«Пусть будут пики — козыри», — рекла.

И матадоры черные ведут

Отважных мавров, коих битвы ждут.

Спадильо в наступление пошел,

Два козыря пленил, очистив стол;

Исполненный победоносных сил,

Манильо славный многих покорил.

Для Басто, впрочем, жребий тяжелей:

Ему сдаются козырь и плебей.

Вооруженный самодержец пик,

В могуществе своем седом велик,

Одной ногой, хоть нет ему препон,

Шагнул, нарядом пышным облачен;

Восстал валет, обиды не стерпев;

Мятежника сразил монарший гнев.

Лорд Пам, который заслужил хвалу,

Кося войска в сражениях при Лу,[13]

Пал, побежденный пиками герой,

Как на войне случается порой.

Два войска рок Белинде покорил,

Барона не лишив при этом сил,

И амазонку выслал он вперед;

Корона пик воинственной идет.

Тиран трефовый перед ней поник,

Хоть был он черен, яростен и дик.

Какой монарху свергнутому прок

В том, что в порфире шествовать он мог,

Носил венец и, грозный нелюдим,

Один кичился скипетром своим?

Тогда барон бросает бубны в бой;

Показывая нам лишь профиль свой,

Король бубен с монархиней вдвоем

На поле битвы учинил разгром;

И трефы, бубны, червы в час беды

Смешали беспорядочно ряды;

Так африканец или азиат

Бежит, спасаясь, в страхе наугад;

Бросаются бежать в подобный час

Солдаты разных вер и разных рас,

И друг на друга валятся тела:

Одна судьба со всеми счет свела.

Валет бубен, свершитель дерзких дел,

Червовой королевой завладел.

У девы сердце замерло в груди,

Ей видится погибель впереди;

Попробуй страх отчаянный осиль!

Как не дрожать, когда грозит кодиль.[14]

Но пусть игра проиграна почти,

Одна уловка может все спасти.

Червовый туз чрезмерно рисковал;

Король о королеве тосковал;

Он, как неотвратимая гроза,

Обрушился и сокрушил туза.

Ликуя, нимфа радостно кричит;

Весь мир в ответ сочувственно звучит.

Так смертные отчаяньем грешат