— Дядя, — простонал я, делая попытку подняться, — поехали домой.
— Поехали, — дядя выстрелил из ракетницы под ноги надвигающегося боксера. Ракета с красным огненным хвостом, шипя, врезалась в землю, срикошетила и ударила в колено чемпиона Аттики. Полидевк закричал звонким фальцетом, язычки пламени побежали по козлиным штанам. Елена вскрикнула и демонстративно упала в обморок. Центр поляны окутал белый плотный дым, из которого оглушительно свистя, вырвалась ракета, уносясь в небо. Дядя схватил меня за руку.
— Сергей, раз-два — прыгаем!
Мы упали под столы зеленоглазых осциллографов. Я улыбался — вопли Полидевка с обещаниями оторвать нам головы стихли. Угрозы чемпиона были неосуществимы.
— Вот мы и дома. Дядя, как сильно деформирован мой подбородок?
— Будет синяк, — Артур Львович со стоном поднялся и заторопился к приборам.
Я встал, посмотрел в щит викинга, в нем не было ничего необычного, кроме моего лица. Темное пятно растекалось по подбородку, перетекая на левую скулу. У внебрачных детей богов хорошо поставлен удар. До меня донеслось бормотание дяди:
— Мечтаешь, работаешь, и все превращается в дым. Миф — это миф. Она оказалась не той женщиной, о которой я мечтал, с которой можно разделить научную славу и провести оставшиеся годы на побережье океана мелового периода…
— Зачем тебе дети богов, если хочешь, я могу познакомить тебя с одной студенткой?
— Что ты понимаешь, Елена роковая женщина, такие меняют мир.
— Ты плохо знаешь женщин — все они генетически предрасположены изменять миры и управлять быками-мужчинами.
— У неё и вправду крашеные волосы?
— Разумеется. Видно невооруженному глазу.
— Обман, кругом обман. Женщинам невозможно верить, — простонал дядя.
— Ты заметил, какой у нее скверный характер?
— Никуда не годится, — согласился дядя. — Думаешь, у неё и клетка с циклопами была?
— И с гарпиями.
— Кошмар, — дядя поежился. Он задумчиво посмотрел на пульт управления. — В конце концов, не она одна сводила мир с ума. Интересно, как выглядела Клеопатра?
— О, дядя, поверь на слово — они все одинаковы.
Я вспомнил о бассейне и горячем душе. Поддерживая подбородок, направился к выходу из лаборатории. У порога оглянулся — дядя сидел за столом и о чем-то думал.
