Погребенные тайны - [44]

— Кто это? — повторил я.

В трубке снова послышался спокойный голос.

— С вами кто-то еще? — сказал он по-английски. — Скажите мистеру Наврозову, что его человек уже не явится к нему с докладом. Всего хорошего.

Связь прервалась.

У меня засосало под ложечкой. Я понял, что случилось самое худшее. И Наврозов тоже понял. Швырнул телефон через всю комнату.

— Кто это был? — спросил я.

— В том-то и дело — я же работаю с посредниками! — воскликнул он. — Я не знаю, кто это!

— Тогда — где он?

— Я же сказал, где-то в Нью-Хэмпшире!

— Не дальше чем в тридцати минутах езды от границы с Мэном, так? Это нам известно. Но вы знаете хоть, он где-то на севере штата, или на юге, или еще где? Не догадываетесь?

Он не ответил — я видел, что он не знает. Видел, что сейчас он испытывает то, что ему редко приходилось испытывать в своей жизни: горечь поражения.

— Погодите, — сказал он хрипло. — Кое-что у меня есть. Фотография. Посредник сумел тайком сфотографировать исполнителя. Для подстраховки.

— Лицо?

Он кивнул.

— Но имени я не знаю. Лица этого человека нет в ваших полицейских базах данных. Найти его будет нелегко.

— Мне нужна фотография, — сказал я. — И еще одно. Я хочу знать, что же все-таки означает «Меркурий».

Он рассказал.

Через полчаса, еще не опомнившись от потрясения, я шел по улице к машине.

Почти ровно в шесть утра грузовой самолет «Федерал экспресс» сел в Бостоне. Мне срочно нужно было поспать. Если я не хочу упустить последнюю надежду найти Алексу Маркус, прежде всего мне понадобится нормально отдохнувший мозг.

Телефон зазвонил, когда я парковал «дефендер».

Это был Толя Василенко.

— Насчет фотографии, которую ты мне прислал, — сказал он. — Я тебе очень не завидую. Хуже и не придумаешь. Помнишь то зверское убийство целой семьи в Коннектикуте?

— Так это тот, выживший? Тот, что сбежал?

— Так мне сказали.

— Имя?

— Мы еще не обсудили цену.

— Сколько ты хочешь? — устало спросил я.

— Мне не денег надо. Скажем так, обмен информацией.

Он выложил мне свои требования, и я согласился, не раздумывая ни секунды. Тогда он сказал:

— Владимир Владимирович Жуков.

Я несколько раз повторил мысленно это имя, стараясь связать его со словесным портретом, который прислал мне по электронной почте Евгений, начальник наврозовской службы охраны: крепкий мужчина с бритой головой и свирепым выражением лица.

— Что еще ты о нем знаешь? Особенно о прошлом, о семье?

— Ты что, в психоаналитики решил податься?

— Чем больше я знаю о его личной жизни, тем легче будет с ним справиться.

— Когда он служил в Чечне, в армии, он получил взыскание за излишнее рвение в «зачистках».

— За это его и посадили?

— Нет-нет. Его приговорили к пяти годам за кражу. Он работал на строительстве нефтепровода в Томске и, насколько известно, «позаимствовал» там экскаватор для личных нужд.

— Это как Аль-Капоне посадили за неуплату налогов.

— Это единственное, что ему смогли предъявить. Томская полиция не смогла доказать его причастность к гораздо более тяжкому преступлению, хотя они и были уверены, что это его рук дело. Для того-то ему и понадобился экскаватор. На заброшенном участке земли за городом начали стройку и, когда копали котлован под фундамент, нашли три трупа. Муж и жена и их сын-подросток. Полицейская экспертиза показала, что в легких полно земли. Заживо похоронили.

— Для этого Жукову и понадобился экскаватор.

— Похоже на то. Но доказать ничего не удалось. Видишь ли, он очень, очень хорошо знает свое дело. Но если тебе нужна психология — когда Жуков был еще мальчишкой, его отец погиб на шахте, в аварии.

— Тоже погребен заживо?

— Не совсем. Кто-то из шахтеров случайно прорубился в заброшенный ствол шахты, а там скопилась вода, и туннели затопило. Тридцать семь шахтеров утонуло.

— Сколько лет тогда было Жукову?

— Лет девять-десять. Его мать, Евдокия, Дуся, как ее все зовут, еще много лет назад рассказывала нашему сотруднику — мол, сын все жаловался, что так своими глазами и не увидел, как это было. Говорит, тогда она впервые поняла, что Владимир не такой, как другие мальчики.

— Он ведь не ради денег старается?

— Конечно, от денег он тоже не откажется, но нет, думаю, он выбирает такую работу, потому что она предоставляет ему редкую возможность.

— Возможность?

— Посмотреть, как кто-то тонет у него на глазах.

Как ни хотелось мне спать, поговорить с Дианой Мэдиган было важнее — нужно было рассказать ей обо всем, что я узнал.

Шесть утра. Она встает рано. И вместо того, чтобы ехать домой, я сделал крюк на пять минут. В ее квартире горел свет.

— Как насчет кофе? — осторожно спросила она.

— Кажется, я уже прошел точку невозврата, — сказал я. — Еще немного кофеина, и я впаду в кому.

Я сел на диван, она — в кресло напротив. Она была в белой футболке, в трикотажных брюках и босиком.

Я рассказал ей все, что мог, из того, что только что узнал. Это было не самое связное изложение, но основные факты я передать сумел.

— Я велел Дороти проверить все возможные места в Нью-Хэмпшире, где сдают в аренду экскаваторы, но она сможет что-то узнать не раньше, чем часов в девять-десять, когда рабочий день начнется.

— Ясно, — сказала она. — А я тут пока просмотрела материалы дела по убийству в Коннектикуте.