«Ты тогда, Павло, так взбаламутил нас с теми гармошками, что мы тут с ума посходили. Дегтярь з Мельником так свои загармонили, что потом снова в кирзе ходили. 3 моими такая чепуха получилась, що вся застава помирала со смеху. Как-то, шут их дери, так получилось, що они даже на ноги перестали надеваться... Холявки полегли, як баранки, а в дырку, не то шо ногу, кулачек не посунешь... Помазал я их подсолнечным маслом, не разглаживаются, щелкають, як пружинки. Побежал в кусты, положил на пень и почал разбивать березовым поленом. Стучал, стучал до поту, тут меня Тихон и застукал... Наверное, он долго стоял и на мою забаву поглядывал. Такое потом было, аж писать неохота... В общем, всыпали мне на полную железку, чтоб другим не было повадно... И эпидемию эту как рукой сняло...».
Майор Засветаев, войдя в канцелярию, положил перед собой пограничную книгу. Из головы не выходили последние события на заставе.
«Неужели я преклоняюсь перед формой, а не перед человеком, — думал начальник заставы. — Всю свою офицерскую жизнь я вращаюсь среди реальных, земных людей, ищу в них хорошее, развиваю это хорошее, живу с верой в доброе начало, которое заложено в человеке. Это моя постоянная прицельная точка! А дальше есть и задача, и есть ответственность за ее выполнение, начиная от первых построений на учебном пункте. Но какие же к нам приходят разные люди! Мало кто знает, как из сырых, порой очень трудных сельских парней мы вырабатываем к концу службы не только высокосознательных воинов, но и личности. Не легче приходится и с городскими ребятами. Пожалуй, они наиболее чувствительны ко всему необычному, новому. Да и век наш такой, за что только не берутся современные юноши! У этих парней разнообразные запросы, а потому сложнее складываются и отношения».
Иван Александрович встал и быстро достал заветную тетрадь в ледериновом переплете, куда он записывал некоторые свои мысли. Записал:
«С ними нужна не только командирская воля, но и тонкая, умная и разносторонняя воспитательная работа. Учитывать разность характеров. А в связи с этим общая картина всей нашей воспитательной работы приобретает новую окраску. Важно воспитать не только дисциплинированного, сознательного воина — это стало нашей традицией, нашей нормой — важно, чтобы на заставе вырастала коммунистическая личность. Меня все-таки радует, что каждый год люди уезжают от нас совсем другими, многие становятся членами Коммунистической партии. И я, безусловно, счастлив, что на моих глазах растут люди новой формации. Новые личности! Разве Поликарпов, Мельник, Лумисте — это не личности? Конечно, с ними предстоит еще не малая работа. Мельник сегодня на дежурстве необыкновенно подтянут, опрятен, рапортовал четко. Неужели это не прогресс?»
Майор полистал тетрадь и перечитал свои давние записи.
«Прибыло новое пополнение. Рядовой Лумисте слабоват физически. Проследить, чтобы не загружали трудной работой, и удлинить отдых и сон».
— А сейчас Лумисте чуть ли не самый сильный на заставе парень, влюбился, и собирается приехать сюда за невестой, — улыбнулся Иван Александрович. — Кто бы мог подумать, что он станет таким? Да, прошло почти три года.
«Владимир Поликарпов. Замкнут, необщителен, иногда резок в обращении с товарищами. В чем дело? Оказывается, живет, с матерью, двумя сестренками. Отец их оставил, ушел к другой. Парень глубоко травмирован этим. В личной беседе сумел вызвать его на откровенность. Об отце судит категорично и жестоко:
— Я его ненавижу.
Внушать великодушие и благородство в таких случаях трудновато. Но все же парня надо было бы чем-то отвлечь. Выяснилось, что он не плохо рисует. Попросил поработать в ленинской комнате, подновить плакаты, лозунги, стенды. Он проявил удивительную работоспособность, нарисовал портреты отличников и не плохо нарисовал. Сам предложил, что сделает макет, где наглядно покажет, как должно происходить движение нарядов по охране границы. Выполнено талантливо. Видя результат своего труда, солдат расцвел и поразительно изменился. Куда исчезла замкнутость, резкость. Определился хороший, серьезный парень. Успешно пользуюсь его макетом во время занятий. Сначала веду проработку службы по макету, затем сажаю в машину и везу на место, знакомлю с каждой тропой, с географическими особенностями местности. Отличный результат».
Самые краткие записи:
«Сухими словами до сознания солдат; не доведешь строки устава».
«Не подготовишься, «поплывешь»...
«Сначала надо учить, а не бранить. Солдата надо использовать с учетом его способностей».
«Командир должен умело пользоваться своими правами и не швыряться приказами. Устав нужно понимать творчески, а не догматически».
О сержантах:
«Сержанта нужно выделять, внушать ему, что у него командная должность, подчеркивать его достоинство и учить, учить. Сержанту Свечкарю нужно объяснять подробно, официально, точно, тогда он поймет и все скрупулезно выполнит. С Галашкиным проще — слова его жалят, как рой пчел... Он глубоко и сердечно привязан к жене и ребенку и приходит в отчаяние, когда из дома долго нет письма».
О землячестве:
«Сейчас мое мнение в корне противоречит тому представлению, какое сложилось о земляках-солдатах раньше. На заставе у капитана Нестерова земляческая «элита» создала ненормальную обстановку. Одни трудились на хозяйственных работах, а земляки прохлаждались в сушилке... Очень правильно и своевременно капитан Нестеров пресек это самым решительным образом. Иметь это в виду на будущее. В новом пополнении есть много односельчан. Они, естественно, держатся вместе. В боевой обстановке может быть отличная взаимовыручка, а вот в сушилке...»
