Погода - [25]

Насколько она уменьшится? Насколько она уменьшится? Вечный вопрос.

Кто-то здоровается со мной, и я вижу симпатичного парня из автобуса. На нем костюм для бега; я чувствую легкое разочарование. «Как дела?» – спрашивает он. Менеджер разглядывает нас через стекло. Двери магазина открываются. «Все по-старому», – отвечаю я. Он достает из кармана окурок, закуривает, убегает.

Похоже, он действительно не американец.

Позже веду Илая в новый магазин «все за доллар» – ему нужно купить пластиковый дуршлаг. Илай в экстазе; он бегает по магазину. «Кто сделал все эти вещи?» – спрашивает он. «Невидимая рука», – отвечаю я.

* * *

«Я за тебя волнуюсь», – говорит Бен. Он говорит так потому, что я произнесла вслух, что думала, и не заметила, как сказала это вслух. Илай достал меня со своими хлопьями. Где они? Почему не купила? Почему не могу вернуться в магазин прямо сейчас и купить? Как же я всех вас ненавижу, выпалила я.

Я вас несильно ненавижу, добавила я, но, видимо, Илая это не утешило, и он расплакался.

А теперь Бен говорит, что они с Илаем поедут в путешествие с его сестрой. Со мной или без меня. На три недели. Они никогда не уезжали так надолго. Я повторяю, что поехать не смогу, и он собирает вещи в странной зловещей тишине.

Но, доехав до дома сестры, сразу звонит. «Как дела?» – спрашиваю я. «Мы по тебе скучаем», – отвечает он.

* * *

Хоть собака со мной осталась. А еще, похоже, я слегка запала на того парня из автобуса. Он сегодня заходил в библиотеку. Все утро бродил меж стеллажей. А теперь разговаривает с одной из постоянных посетительниц, той самой блондинкой с обгрызенными ногтями, которая крадет туалетную бумагу. «Не ешьте растения, выделяющие белый сок, – говорит он. – Кроме одуванчиков». И выходит на улицу покурить.

Выхожу на обеденный перерыв. Его нигде нет. Вручаю женщине на скамейке доллар. На улице жарко. У меня вспотели подмышки. «Да никто на тебя не смотрит», – любила повторять моя мать.

Дома Генри лежит на диване и смотрит в потолок. Выбираю телешоу, никак не соприкасающееся с нашей повседневной жизнью. Мы смотрим и едим шоколадный пудинг из огромных мисок. Конкурсантка стоит перед камерой и рассказывает о своих надеждах и мечтах. Почему участники реалити-шоу вечно рассказывают о своих планах? У них это как молитва для представителей фармкомпаний?

* * *

Как-то странно себя чувствую, когда Бена нет. Кажется, что люди смотрят на меня иначе. Например, я не могу понять, хочет ли наркоторговец из квартиры 5С переспать со мной или он на всех так смотрит. Просто аура у него такая.

На днях он видел, как я возвращаюсь домой пьяная в два часа ночи, и с тех пор, кажется, я ему нравлюсь больше. Я никак не могла открыть почтовый ящик в подъезде, а он как раз проходил мимо и спросил: у вас все в порядке? Да, все в порядке, ответила я. Он поднялся к себе, но теперь всегда придерживает для меня дверь лифта, если видит, что я вошла в подъезд.

* * *

Важно помнить, что эмоциональная боль накатывает волнами. Между волнами бывают паузы. Вот что Марго сказала Генри. Мы пытались сделать домашнее задание, но ничего не вышло.

«Это невыносимо», – говорит Генри. «Почти невыносимо», – поправляет его Марго. Она дала ему задание записать худшее, что он себе воображает. «Запиши от первого лица. Опиши все подробно», – говорит она.

Я держу Айрис, а Генри пытается записывать. Ох, видели бы вы его глаза! На него больно смотреть. Он сбивается, начинает с начала, перечитывает написанное.

Я оставляю ребенка в машине, а сам иду в магазин. Магазин гораздо больше, чем я думал, и я все брожу и брожу между полок и складываю продукты в тележку. Покупок так много, что приходится класть их даже на сиденье для ребенка. Вдруг вспоминаю про Айрис и выбегаю на улицу. День жаркий, окна в машине закрыты. Вокруг столпились люди, они пытаются взломать машину. Мужчина бьет в окно молотком, но оно не разбивается. Кричит женщина. Приезжают полицейские и разбивают окно. Айрис делают искусственное дыхание, но она уже мертва. Я стою в толпе. Потом все понимают, что я ее отец.

Я целую Айрис в макушку, в самый родничок. «Хорошо», – говорю я Генри.

* * *

В новостях опять показывают робота Саманту. Она ездила на технологическую конференцию в Европу. Но слишком много мужчин пытались ее протестировать, и к концу дня она вся испачкалась и сломала два пальца. Изобретатель Саманты в шоке; пришлось отправить ее в Испанию в ремонт. К счастью, голосовой модуль остался невредим. «Со мной все хорошо», – говорит Саманта. Не люди, а варвары какие-то, говорит репортеру изобретатель.

В буддизме считается, что каждый человек рождался уже много раз, поэтому все мы были друг другу матерями, отцами, детьми и братьями. И к каждому человеку нужно относиться как к самому любимому и близкому.

* * *

Я много думала о своем ковчеге на случай конца света. Сложнее всего выбрать людей, которых брать с собой. Во-первых, нужно оценить их характер. Брать лидеров или ведомых? А что, если люди захотят доминировать, как только представится случай? Позвать больше альф? Или бет?

Моя собака – ни альфа, ни бета, так мне объяснили. Она не склонна к доминированию, то есть будет подчиняться альфе, но, если выпадет шанс забраться на подушку, станет карабкаться все выше и выше, пока ее не застанут с поличным и не отодвинут в ноги. А бета лежала бы в ногах и никуда не карабкалась.