Погода - [24]

«Лицо на столике безмятежно ждет прихода хирургов».

* * *

Брат, кажется, совсем перестал спать. «Тебе надо пойти в армию», – говорю я. Ученые изучили мозг белоголового воробья, чтобы выяснить, как у него получается лететь семь дней кряду и не спать. Изучили с целью использовать в оборонке, чтобы солдаты тоже могли так долго не спать. Это называется «программа непрерывного действия».

А раньше я просто говорила Генри: иди спать. Разбужу, если случится что-то интересное.

* * *

Весь день стоит страшная жара. Соседи выходят на крыльцо, разговаривают, играют в карты. Старик отдает нам честь, когда мы проходим мимо. По пути к автомату со всякой всячиной Илай обходит куриные кости и пивные бутылки на тротуаре. Ему достается маленький резиновый монстр. Сегодня самый счастливый день, говорит он.

Генри всю ночь играет в видеоигры. Он, кажется, слегка под кайфом, но доказать ничего не могу. Он пытается дозвониться Кэтрин, но все время попадает на голосовую почту. Слушание об опеке через два месяца. Мне главное, чтобы он до тех пор не помер, в шутку говорю я Бену. Тот не смеется. Я отвлекаюсь, не сплю допоздна, гуглю советы для тех, кто собрался выживать в случае апокалипсиса.

Как разжечь огонь с помощью фольги от жвачки и батарейки

С помощью фольги от жвачки можно вызвать короткое замыкание в батарейке АА и разжечь огонь. Надорвите фольгу так, чтобы получилась форма «песочные часы», и коснитесь фольгированной стороной «плюса» и «минуса». Электрический ток воспламенит фольгу. С помощью горящей фольги подожгите свечу или трут.

Что делать, если кончились свечи

Банка тунца может несколько часов служить источником света. Пробейте небольшое отверстие в крышке банки тунца в масле и смастерите фитиль из кусочка газеты 5 Ч 15 см. Просуньте фитиль в отверстие, оставив снаружи примерно 1,5 см. Подождите, пока масло полностью пропитает фитиль, затем подожгите его спичкой. Эта «масляная лампа» будет гореть почти два часа, а потом тунец можно будет съесть.

Бен заходит в гостиную, видит, чем я занимаюсь, уходит. Я иду за ним в нашу спальню. «Ты устал от меня, да?» – спрашиваю я, и он измученным голосом отвечает: «Нет, нет, не устал. Просто мне уже пора ложиться».

Утром он звонит своей сестре. Они долго разговаривают. А потом он сообщает, что его сестра с семьей едут в трехнедельное автопутешествие на побережье Калифорнии и зовут нас с собой. Это называется «глэмпинг». Мы хотим поехать?

– Я не могу, – отвечаю я. – Я должна быть здесь.

На лице Бена появляется безнадежность, как всегда в последнее время, когда разговор касается Генри. «Но ты подумай, – говорит он. – Перед нашей семьей у тебя тоже есть обязательства, Лиззи».

Но разве я могу его бросить? Я и так уже прячу снотворное в носке под кроватью.

* * *

Бен переживает, что я не смогу удержаться на плаву, и он прав. В прошлый раз, когда Генри тонул, я нырнула вслед за ним. Бросила университет и так и не вернулась. Генри тогда бросил работу. Ни с кем не встречался. Сидел в своей квартире на Стейтен-Айленде под кайфом, пока не кончались наркотики, а потом шел на улицу и покупал еще.

Помню, однажды я пришла и увидела, что от него осталась как бы половина Генри; он мерцал и гаснул, мерцал и гаснул. Ты должен перестать, сказала я; давай я тебе помогу. Нет, ничего не получится, ответил он. Раньше же не получалось. Ты мог бы начать ходить на собрания, сказала я. Но это было все равно что сказать: ты мог бы полететь на Марс. А через несколько дней он позвонил, захлебываясь от восторга, и сообщил, что у него идея. Он увидел на Ютубе ролик про монахов с горы Афон. Заставил меня его посмотреть и перезвонить ему. Я мог бы поехать туда, сказал он. Там очень красиво и нет никакой цивилизации.

В ролике у одного монаха брали интервью. Американец средних лет, когда-то был профессором. Уехал из Бостона, приехал на гору Афон и в Америку больше не возвращался. Он проводил репортера в склеп. Там хранились черепа мертвых монахов, которые жили здесь много веков назад. Черепа были сложены пирамидками аккуратно, как дрова в сарае. Смерти монах не боялся: я знаю, куда попаду после смерти, сказал он и махнул рукой на камеру. Он не покидал остров с двадцати шести лет и не стал бы уезжать сейчас, хотя его мать лежала при смерти. Репортер переспросил: не уедете, хотя ваша мать при смерти? Нет, ответил монах. Его улыбка была такой прекрасной, что меня пробрала дрожь. Нет, сказала я Генри. Если ты уедешь, я больше тебя никогда не увижу.

И вот сегодня он снова ходит туда-сюда по нашей маленькой гостиной. «Если со мной что-то случится, оставляю тебе Айрис», – говорит он. «С тобой ничего не случится, – отвечаю я. – И нельзя вот так взять и оставить мне Айрис».

* * *

Суббота. Планирую поделать кое-какие дела. Приезжаю в супермаркет еще до открытия. У входа я и еще одна женщина в длинной тунике. Вид у нее сосредоточенный. Небось из тех, кто вырезает купоны из журналов и потом по ним отоваривается.

Я смотрела передачу про таких купонщиков. Она ничем не отличается от таких же передач про наркоманов, только в конце не показывают семью, которая ставит купонщику ультиматум – мол, пора тебе в больничку. Мне больше всего нравится момент, когда человек подходит к кассиру и у него десять тележек. Кассир пробивает товары, получается огромная сумма, и на миг кажется, что покупатель сейчас сбежит, но… Тут играет специальная музыка. Покупатель достает огромную папку и вручает кассиру купоны: один, второй, третий… С каждым купоном итоговая сумма уменьшается.