Погода массового поражения - [42]
эскимос — так говорят, так можно? — у шлагбаума дивится моей воинственной роже (я и сама ее пугаюсь, в зеркале заднего вида мое лицо предостерегает: первородное зло должно быть немедленно убито), я извиняюсь, чтобы он меня наконец выпустил с территории аэропорта, чирикающей интонацией девочки: «i’ve, you know, i’ve never been in such a big car»[67], он радуется, он понимает: «oh, eeeasy! you just..»[68], тут он делает пьяное движение рукой типа «да ну и хрен с ним, все время напропалую, они уж точно уступят», потом скалит зубы, будто он тупица — как раз потому что он им не является.
«теперь направо, наверно».
«покажи карту, подержи, пожалуйста, карту. Константин! карту, там… там выезд, господи ты боже мой!» он держит карту, но толку от нее никакого, потому что на подробности там, где спенард роуд теряется в Миннесота драйв, поскупились.
«вот тут, тут теперь надо свернуть…» нельзя, одностороннее движение, я потею азотной кислотой, а Константин тихонько развлекается, будто он
да, он меняется: это не Константин, это чистой воды мурун. я даже радуюсь за него, когда понимаю: старикан возле меня отважен и полон сил, он не посрамит своих убеждений, когда предстанет перед машинами врага, через пару дней, чтобы, да, почему, что мы будем
девять часов полета, десять часов разницы во времени: мы приземлились на аляске за час до нашего вылета из Франкфурта, и на мониторе самолета я видела линию смены дат. она ударяет маленьким хлыстиком по острову, который кажется разделанной акулой: ради нас, людей, изгибается время, чтобы вся история
valet parking: это значит, у этого гребаного отеля мы должны освободить нашу телегу, чтобы чувак в ливрее мог отогнать ее в неизвестное место, из которого он или другой раб заберет ее, когда мы скажем.
«сожалею», говорит портье, «комнаты еще не готовы», «здесь всегда так», говорит мурун, и я спрашиваю себя: он тут уже был или это просто такая трогательная вспомогательная реплика, дабы утешить внученьку?
мы сдаем вещи на хранение и в изнеможении шлепаем вниз по 5-й авеню, потом оседаем в «старбаксе».
он покупает местную газету и зачитывает мне, слегка переигрывая непринужденность настроения, что-то там о каких-то сигналах, «любительская радиостанция, написано тут, в редакции, видимо, никто не помнит старых историй, про русского дятла, при том, что именно здесь на аляске… но ты, как физик, ты уж точно», нет, сожалею, моя способность воспринимать улетучилась, мой мозг растекся, будто у ментальной эластичности есть свой собственный закон гука.
даже не вполуха, когда он чего-то там шелестит о «двух лучах», о «скалярном интерферометре», «ты только взгляни», он протягивает мне страницу с прогнозом погоды, он что, совсем не замечает, что мне нужен перерыв? хотя красиво смотрится: оранжевые зоны, синие зоны, холодный фронт в заливе камишак, о чем это должно мне говорить? «смешно пытаться представить себе, что это — совпадение, что сигналы снова застучали именно теперь!»
да не знаю я, ну и что. к чему это, когда ж он прекратит-то, трещотка этакая? потом опять его «интерферометр», он действительно думает, что мне это о чем-то говорит, потому что я же хочу изучать физику, но в данный момент я этого как раз таки не хочу, мне бы только
и еще монологические крупицы про «высокие скопления облаков, их этим можно прямо перемещать, области высокого давления, области низкого давления, что угодно» — «мне угодно», бормочу я, шамкая, «еще такую вот банановую штуку», он дает мне горсть мятых купюр, и я покупаю своему желудку слипшуюся
объясняет он мне: «мы здесь еще целую неделю пробудем, перед тем как поехать в лес», yes, в черный лес оружий, я так устала, дорогой страх, оставь меня в покое, и ты тоже, дорогая скорбь, дорогая тоска, на один вечный невосполнимый час перед
«и мы встретимся с несколькими людьми», «людьми, ах. где ты познакомился?..»
«контакты, переписка, завязываются…»
«что еще за люди?»
«люди, которых осенили, или, если хочешь, покарали, гражданским мужеством, — не социалисты, к сожалению, но гражданский характер показать могут, защитники природы, помощники», щиты, электроды, кокошники, я не слушаю, но мурун в прекраснейшем настроении, можно мне тогда тоже предложить кое-какую тему для
нет, женщина до этого, не запомнилась ли она ему. «какая женщина?», ну та из самолета, которую я чуть в лепешку не раздавила в гараже, «в каком смысле запомнилась?» провоцирующее тупоумие, будто мурун точно знает, что я имею в виду, но не хочет помочь мне выпутаться, мне самой надо все сказать, «ну, там было что-то с… ее… она казалась такой», я думаю о быстром обмене взглядами перед контролем, но воспоминание не оживает, не обретает ясности, перед глазами нет четких очертаний, пожимаю плечами, что уж теперь. мурун возвращается к своей газете, как садовник к грядке, будто новости живые и он всем им обязан оказать должную
ему дали только двухместный номер, за такой короткий срок, не два отдельных — правильно, мы слишком поспешно сорвались, до того как он смог бы все уладить, потому что я совершила преступление, которое можно назвать образцовым; потому что никто не будет меня
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.