Поэзия социалистических стран Европы - [114]

Шрифт
Интервал

а мне, когда повели, тряпкой заткнули глотку, чтоб замолчала,
в голос не закричала.
Изо всех углов одиночки глазели клопы-шпионы,
и днем, и ночью бессонной сползаясь ко мне во тьме,
и плели пауки паутину слов, как смерть, монотонных,
и звучали женские стоны в коридорном аду бетонном,
и родился у мертвой женщины живой ребенок в тюрьме.
Моя мама тридцать ночей после всего случившегося
просидела, тупо таращась на дверь — меня ожидая,
а на тридцать первое утро отпустили ее в числе излечившихся,
потому что она на охрану не лаяла, как прочие бабы в этом содоме.
Моя мама была в сумасшедшем доме.
Люди, одни только люди, от смерти могли спасти,
люди успели выкопать мою маму еще живой,
и запах смерти навеки остался у ней во плоти, —
она все хотела повеситься на сливе, такой молодой,
которой бог знает когда суждено расцвести.
Я и ныне тот мрак неволи, когда лезвие — в главной роли,
когда лязгает нож в окошко — чтоб над книжкой погасло пламечко,
я и ныне тот мрак неволи проклинаю, губу закусив до боли,
и слышу во мраке убийственный топот и лай: «Открывай!»
и шепот; «Уводят, мамочка».
И никогда не бросайте упрека, что я часто пою о радости, —
мой дом превратился в пепел за оградой, сгоревшей на тризне,
и грусть очень часто приходит, она — мой гость,
освобожденье от боли, душевные спазмы жизни,
чтобы и мне и вам под тяжестью легче жилось.
Меня еще не покинули мечты после всех Испаний…
Может быть, взгляд — печальней и чуть-чуть потемнел от страданий,
но притяженье к прекрасному не покидает жизни.

И Сербия переменилась…

Перевод Юнны Мориц

И Сербия переменилась, но сливы,
но старые сливы по-прежнему живы.
Она плодородна, чиста, благородна,
и помыслы Сербии трудолюбивы.
Плавные нивы… зеленые травы
со дна поднялись над военными рвами.
Черные галки умолкли — и правы.
И полотнам болот спится в плотном бурьяне.
И птичьи гнезда не только птицам
нужны сегодня, дыша соблазном
в лицо дошкольникам бронзолицым,
в глаза дошкольницам сероглазым.
О, сербские сливы, о, белые шествия,
мне дали возможность счастливые силы
на вас наглядеться, лелея и пестуя
новую жизнь и старые сливы.
С веток свисают белые росы,
руку подставишь — капелька брызнет,
лезет из кожицы зернышко проса,
и крик его слышится — хочется жизни,
ходит младенец — ноженьки босы,
снег расцветает — вплетается в косы,
с веток свисают белые росы,
у белого света — так много света!

Люблю

Перевод Т. Жирмунской

Люблю говор вод, неумолчный, вечный,
и чистых источников лепетанье,
и белых садов убор подвенечный,
и сливовых синих ветвей бормотанье.
Если ж со злобой придет кто-либо
и чистый родник превратится в омут,
стану я твердой, суровой глыбой,
под коей кости прадедов стонут.
Губители жизни раздуют пламя, —
в их бойне я не приму участья.
Хочу под сливовыми ветвями
детей обучать науке счастья.

Стеван Раичкович

Круг нежности

Перевод А. Кушнера

Немного надо нам: цветок
В глаза заглянет, как живой, —
И словно тысячи дорог
Открылись вдруг перед тобой.
И жизнь приветлива опять,
И возрождается любовь
В твоей душе, как благодать,
И грубый камень ожил вновь
И снова кажется, что зло
Ничтожно, потому что есть
Добра огромное число,
Оно во всем, его не счесть.
И лишь добру благодаря
Блестят, прекрасны и нежны,
Глаза, как синие моря,
И звезды в них отражены.
И я, который до сих пор
Был тише всех земных гостей
Вдруг обнимаю весь простор
Душой разросшейся своей.
И жить иначе не могу,
Мстить не могу и помнить зло.
Спасибо малому цветку:
Так вдруг от сердца отлегло.

Далекое

Перевод Ю. Левитанского

Есть ветер такой что волос не растреплет
Не шевельнет даже листьев
А просто вдруг налетит неизвестно откуда
И заставит подумать внезапно
Прошелестев на рассвете:
Что-то от нас далекое
Существует на свете.

Не закончено

Перевод О. Чухонцева

Все думаю: не закончено.
Что-то еще родится, когда вылезает трава.
Будет еще синева
С первым небом весенним —
Та, что всему улыбнется
И отразится в воде.
Все думаю: не закончено.
Не могут цветы отцвести, пока существуют глаза,
Которые нас встречают,
Как две росистых ромашки,
И долго потом еще, долго
Мы счастливы светом их.
Все думаю: не закончено.
И хочется мне вглядеться в конечную форму всего.
И хочется убедиться,
Что все однажды пойму я,
Пойму когда-то однажды
С какого-нибудь холма…

Спящие

Перевод М. Петровых

Тихо иди — ночью улице спится.
Не разбуди этой сказочной глуби.
Кто ж виноват,
Если в груди твоей прячется птица?
Только притронься рукою —
Слышишь, стучит, словно дятел в дуплистом дубе.
Улица спит, погруженная в зыбкую дымку.
Люди во сне как растения под водою.
Кто ж виноват,
Если тайком натянул ты струну-невидимку
Для одного небывалого звука,
Чтобы в сердца он проник силою молодою?
Тихо пройди — ночью улице спится.
Не разбуди и во мраке исчезни.
Кто ж виноват,
Если в груди твоей прячется птица?
Может быть, спящие бродят неслышно
В том же краю, где твоя рождается песня.

Двери в ночь отвори

Перевод Ю. Левитанского

Двери в ночь отвори пусть укроются ветви деревьев густые
Пусть войдут полевые цветы в эти вазы пустые
Двери в ночь отвори кто-то ждет в этой темной дубраве
Он слова тебе самые горькие скажет он вправе
Двери в ночь отвори эти стены сломай что к тебе не пускали
Горький мир в темноте он все ждет чтоб его приласкали.

Еще от автора Константы Ильдефонс Галчинский
Избранное

Литературная судьба М. С. Петровых сложилась нелегко. При жизни она была известна прежде всего как великолепный переводчик и, хотя ее стихами восхищались А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, в свет вышла всего одна книга ее стихов «Дальнее дерево». Посмертные издания мгновенно разошлись.Лирика М. Петровых исполнена драматизма, раскрывает характер сильный и нежный.


Избранное

В книге широко представлено творчество Франца Фюмана, замечательного мастера прозы ГДР. Здесь собраны его лучшие произведения: рассказы на антифашистскую тему («Эдип-царь» и другие), блестящий философский роман-эссе «Двадцать два дня, или Половина жизни», парафраз античной мифологии, притчи, прослеживающие нравственные каноны человечества («Прометей», «Уста пророка» и другие) и новеллы своеобразного научно-фантастического жанра, осмысляющие «негативные ходы» человеческой цивилизации.Завершает книгу обработка нижненемецкого средневекового эпоса «Рейнеке-Лис».


Обморок

Учёный Пабло изобретает Чашу, сквозь которую можно увидеть будущее. Один логик заключает с Пабло спор, что он не сделает то, что увидел в Чаше, и, таким образом изменит будущее. Но что он будет делать, если увидит в Чаше себя, спасающего младенца?© pava999.


Новелла ГДР. 70-е годы

В книгу вошли лучшие, наиболее характерные образцы новеллы ГДР 1970-х гг., отражающие тематическое и художественное многообразие этого жанра в современной литературе страны. Здесь представлены новеллы таких известных писателей, как А. Зегерс, Э. Штритматтер, Ю. Брезан, Г. Кант, М. В. Шульц, Ф. Фюман, Г. Де Бройн, а также произведения молодых талантливых прозаиков: В. Мюллера, Б. Ширмера, М. Ендришика, А. Стаховой и многих других.В новеллах освещается и недавнее прошлое и сегодняшний день социалистического строительства в ГДР, показываются разнообразные человеческие судьбы и характеры, ярко и убедительно раскрывается богатство духовного мира нового человека социалистического общества.


Встреча

Современные прозаики ГДР — Анна Зегерс, Франц Фюман, Криста Вольф, Герхард Вольф, Гюнтер де Бройн, Петер Хакс, Эрик Нойч — в последние годы часто обращаются к эпохе «Бури и натиска» и романтизма. Сборник состоит из произведений этих авторов, рассказывающих о Гёте, Гофмане, Клейсте, Фуке и других писателях.Произведения опубликованы с любезного разрешения правообладателя.


Еврейский автомобиль

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Американская трагедия

"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».