Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв. - [23]

Так что пот с него течет:

Солнце клонится к закату,

Но по-прежнему печет.

У пещеры сбросил тушу,

Кличет: «Эй, жена! Смотри!

Дай-ка мне поесть жаркого,

А зверюгу забери!»

Но прабабка молвит тихо:

«У меня жаркого нет,

На, поешь сырого мяса —

Было нынче на обед…»

Разъярился мой прапрадед:

«Что ты, стерва, мне плетешь?

Убирайся из пещеры,

Изобью, коль не уйдешь.

День-деньской лесами рыщу,

Как последний идиот,

А она сырое мясо

Мне на ужин подает!»

А прабабка испугалась,

Говорит: «Погас костер!

Терла палочки я, терла —

Не затлелись до сих пор!»

Он хватает нож кремневый:

«Уходи, старуха, прочь!»

Отхватил оленью ляжку,

Ест сырую, хоть не в мочь.

Тут прабабка зарыдала,

Слезы капают на грудь:

«Каждый день готовь жаркое,

А поди огня добудь!»

Не печалься так, бабуся!

Это, право, ерунда!

Скоро ты огонь добудешь,

И пройдет твоя беда.

Горше будет твоим детям

С электричеством в ладу:

Будет им огня довольно,

А жаркое — раз в году.

Агафангел Крымский (1871–1942)

^{18}

Одинокий на чужбине (Отрывок) Перевод М. Рудермана

От арабских фолиантов

На мгновенье отрываюсь,

И в окне моем я вижу:

Сад раскинулся, сверкая.

  Отведу глаза от книги —

  Под окном растут бананы,

  Шелестят листвою пальмы,

  Мирты, фиги и платаны.

Я акацией любуюсь

И маслиной серебристой,

Миндалем светло-зеленым,

Кедром стройным и смолистым.

  Ближе подойду к окну я —

  Пахнут розы, базилики,

  Туберозы и фиалки,

  Ароматные гвоздики.

Только вдруг тоска змею

Вокруг сердца обернется:

Сам не знаю, грусть откуда

И куда же сердце рвется?

1898

«Мой край, претерпеть за тебя не страшусь я…» Перевод М. Зенкевича

Мой край, претерпеть за тебя не страшусь я

Беды и напасти,

Легко теперь вынесу всякое горе,

И скорбь, и несчастье.

Что раны страданий душевных, телесных

С их болью и кровью?

Я знаю — есть сердце, оно мои муки

Излечит любовью.

1900 (?)

«Поэзия! О спутница моя!..» Перевод И. Поступальского

Поэзия! О спутница моя!

Ты — теплый, животворный пламень солнца,

Ты — месяц, что плывет, свой свет струя

В угрюмое тюремное оконце.

Когда мне будней грязь тяжка была,

Чудесные творила ты дела:

Все покрывала фантастичным флером,

Как серебристым месячным убором.

Когда томили скорби и недуг,

Я тихо шел куда глаза глядели

И слушал, как шумит зеленый луг

И море плещет в вечной колыбели.

Глядел я на гряду далеких гор,

Чьи склоны покрывал косматый бор;

На скалах тучки мирные дрожали…

Ах, душу чары нежные пленяли!

Мне помнится: однажды по весне

Я как-то задержался в поле чистом,

Там сладкий дух струился в душу мне

От тополей, с бальзамом схож душистым.

Сверкала под лучом волна ручья…

К траве, рыдая, вдруг склонился я,

Рыдал от радости, от аромата…

И услыхал: «Взгляни на психопата!»

Вы, люди, повторяли: «психопат»,

Когда мне упоительные сказки

Нашептывал при легком ветре сад

И ворковали горлинки о ласке, —

Когда при пенье, при игре смычков

Я застывал от набегавших снов

И, не простившись с важными гостями,

Шел к морю — с галькою играть, с волнами…

«Безумец!» — вы твердили и потом,

Когда, к деньгам не чувствуя стремленья

И сладостным обуреваем сном,

«Карьере» я не придавал значенья.

Безумным называли вы меня,

Когда, в душе любимый лик храня,

Я видел в нем лишь то, что поэтично,

Отбрасывая все, что прозаично.

Мне голос сердца вечно будет свят,

А вам тот голос — бредни психопата!

Не жду от вас я никаких наград —

Из сердца песен ключ бежит богатый!

Когда поэт в свой погружен напев,

Что для него ваш хохот или гнев?

Нет, не безумье в том! не аморальность!

Идущее из сердца — идеальность.

1901

Олександр Олесь (1878–1944)

^{19}

«Ах, сколько струн в душе! Звенят…» Перевод В. Звягинцевой

Ах, сколько струн в душе! Звенят

Мечты и чувства, возникая, —

Ждут, что в слова их воплотят.

Но так бессильна речь людская…

Слова же страстно жить хотят…

Порой, огнем любви объят,

Влюбленный, мучась, изнывая,

Молчит, потупив робкий взгляд,

Хоть чувству нет конца и края…

«Она» ждет слов… уста молчат…

1904

Искра Перевод Н. Ушакова

Она б еще сверкать могла,

Да вот сверкать не пожелала, —

На миг все силы собрала,

Ночь озарила — и пропала…

И снова темнота и мгла.

Погас и отблеск искры малой…

И жаль сиянья и тепла,

И ночь еще темнее стала…

След все ж остался… Будет пир!

Восторжествует свет над тьмою,

И в этот праздник вспомнит мир

Ночь, озаренную тобою!

1904

«Ты вновь окрыляешь надежды и мысли…» Перевод В. Звягинцевой

Ты вновь окрыляешь надежды и мысли,

И жизнь украшаешь, и даришь цветы, —

И слезы росой на ресницах повисли,

И встали из темной могилы мечты.

И вновь я лечу к лучезарному краю,

Люблю человека, за волю борюсь,

И в песнях людскую печаль выливаю,

И песням своим всей душой отдаюсь.

И снова я верю: все злобное канет,

Расступится мрак безысходных ночей,

И солнце на землю приветливо взглянет,

И слезы осушит улыбкой своей.

1904

Лебединой стае Перевод Л. Вышеславского

Вы тянетесь в лазурь от серого тумана,

От серых дней, от грусти и невзгод

На серебристый свет спокойного лимана,

  На струи чистых вод.

Не жаль вам тех из вас, которых бьют морозы

И град сечет среди степей глухих:

Лазурь вам видится сквозь слезы,

  А солнце сушит их.

И сколько вас в борьбе разбилось над волнами,

И сколько вас погибло там от мук, —

Но даже смерть сама бессильна перед вами,

  Ей не сломить ваш дух.

Летите же! И, празднуя победу вашу,