Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв. - [22]

Того, что сталось, не вернуть. Позднее

Задумал я поэзией заняться;

Но самая же первая поэма

Моя всех рассмешила: вскоре я

Увидел сам, что и к тому не годен.

За прочее я далее и не брался:

Я знал конец, еще не начиная…

И к первым опасениям моим,

Что я, ничтожный, обречен забвенью,

Добавилась отныне жажда мести.

Кому — не знаю: не богам Олимпа,

Ведь в них не верю я; не прочим людям,

Ведь знаю я, что люди неповинны;

Но все не затихает жажда мести

За то, что я ничтожен, — как огонь,

Она палит и не дает покоя.

А мысль — свершить великое деянье —

Не гаснет тоже, грудь мою сжигая…

Как поступить мне? Что свершу теперь

Я, ни к чему на свете не способный?

Ужель стерплю, чтоб вечность тем досталась,

Кто, может быть, о ней не помышляет,

Кто, может быть, и жизнь считает?

Ха, ха!.. Такому, кто и не жил вовсе,

Достанется навек хвала людская?

Бессмертны, да! Кронион[31]! Гера[32]! Феб[33]!

И Артемида! — все они бессмертны,

Хоть вовсе не жили, а Герострат,

Который ни во что их не вменяет,

Он — эфемера, однодневка. Даже

Храм этот, память давних заблуждений,

Бездушное творение таких,

Как я, ничтожных, жалких однодневок,

И тот переживет чреду столетий

И будет выситься, когда мои

Истлеют кости и сотрется имя…

О, страх какой! Мешается мой разум…

Неужто ничего?..

       Нашел! Нашел!

Не добродетелью себя прославлю:

Пусть небывалое досель злодейство

Мое навеки имя сохранит:

И каждый, содрогаясь в лютом страхе,

Пусть повторяет имя: Герострат!

Пусть деды, повествуя после внукам

О том, что было, скажут: это он,

Безумец Герострат…

        Но к делу! К делу!

Храм, тот, который строили годами,

В который столько сил вложили люди

И времени, и золота вложили,

Который украшением земли

И славой стал бессмертною богине, —

Прекрасный храм, святыню всех народов

Я уничтожу вдруг в одну минуту.

Все спят окрест. Никто не помешает…

Сейчас же я…

(Подбегает к храму и высекает огонь.)

      Огонь, вот кто поможет

Мне совершить задуманное. Что ж,

Сжигай скорей надменное строенье;

Пускай оно в осколки разлетится,

Рассыплется. Ужасным разрушеньем

Свое навечно сохраню я имя.

(Поджигает храм.)

Все сделано. Теперь никто не сможет

Остановить мой замысел ужасный.

Горит! Горит! О, как зарокотало!

Ха! ха! ха! ха! Благая Артемида!

Спаси свой храм. Ну, что же не спасаешь?

Ведь ты всесильна, ты бессмертна даже,

А Герострат — ничтожное созданье.

Ха! ха! Легко же я твое величье

Ничтожеством своим переборол!

Ага! Шипит! Ха! ха! ха! ха! Пускай!

Пускай сильнее разгорится. После,

Когда и камня целого не станет,

Я выйду, имя объявлю свое.

Ха! ха! ха! ха! Зачем не знал я прежде,

Что так легко навеки стать бессмертным?

Ведь даже время с именем моим

Расправиться не властно и не сможет.

И там, где будут вспоминать героев,

Там вспомнят и безумца Герострата.

(В храме поднимается шум и беготня.

Гасят огонь.)

Что, гасите? Нет, опоздали вы:

Не погасить моей извечной славы!

Она бессмертна! Слышите? — бессмертна!!

1888

Идеальный публицист Перевод В. Потаповой

Он выступить готов бесстрашно против многих —

    Убогих,

Во всем подвластен он своей второй натуре —

    Цензуре.

Он будет обличать, греметь под стать набату —

    За плату;

Он возмутится вслух порядками дурными —

    Чужими,

И тем, что весь народ придавлен тяжким горем —

    За морем.

Про бедствия всех стран расскажет он, минуя

    Родную,

Советы он дает, чтоб наживался пуще

    Имущий.

Он хочет, чтоб народ учился — до кончины

    Гнуть спины.

Он жаждет, чтоб и пан осваивал культуру —

    Драл шкуру.

Он не способен лгать и взятки брать, поверьте, —

    По смерти.

1891

Осип Маковей (1867–1925)

^{17}

Выше туч Перевод М. Комиссаровой

Выше туч, мой брат! Иди все выше!

В горы из-под этой ветхой крыши!

Тихо там, в заоблачном просторе,

Не дошло туда людское горе.

Не тревожат чары там весною,

Ветер лишь да тучи пеленою.

Но студеный горный, снег сыпучий

Лучше, чем в долинах град и тучи.

Лучше зимний холод на вершинах,

Чем весна без радости в долинах.

Там, где мир нагорный — твой учитель,

Сам ты свой судья и утешитель!

Думка Перевод В. Звягинцевой

Мне кажется, что я не жил,

А жить все только собирался,

Чего-то ждал, искал, тужил,

Служить чему-то обещался —

А молодость и промелькнула

И, жизни не видав, заснула.

Вот день, ненастный, как всегда.

Я грустно панихиду правлю:

«Прощайте, юные года!

Я не хулю вас и не славлю:

Вас из могилы не добуду,

Уже я молодым не буду».

И все ж, тоскуя, вижу я

Не мертвой молодость, а сонной:

Еще не время для нытья,

Не время песне похоронной!

Мы поживем! Послужим людям!

Искать и ждать чего-то будем!

Элегия Перевод Б. Турганова

Когда умрем и зарастем цветами,

То в памяти мы оживем не раз,

Покамест рядом с нашими костями

Все не заснут, кто только помнил нас.

И уж последней смертью будет эта,

И даже прах наш ветром разнесет.

Придет весна, пора любви и света,

А нас никто нигде не назовет…

Лишь девушка, полуденной порою

Бродя одна, зайдет в притихший бор:

И вдруг сожмется сердце молодое,

И затуманится слезами взор.

Она услышит нас, увидит зримо,

Как сон, как отзвук повести былой,

И, опустив глаза, вздохнет, томима

Властительною сказкою лесной.

Каменный век Перевод Б. Турганова

Сущность каменного века

Досконально изучив,

Вижу: лезет мой прапрадед

Сквозь чащобу, еле жив.

Волочет оленью тушу,