Поэзия английского романтизма XIX века - [61]

Проходит день, и праздник замолчал;

На западе давно уж потемнело;

На улицах Коимбры опустело;

И тихо час полночный наступал.

И в этот час во храме том, где раки

Угодников стояли, был монах:

Святым мощам молился он в слезах;

То был смиренный духовник Ураки.

Он молится… вдруг час полночный бьет;

И поражен чудесным он виденьем;

Он видит: в храм с молитвой, с тихим пеньем

Толпа гостей таинственных идет.

В суровые одеты власяницы,

Веревкою обвязаны простой;

Но блеск от них исходит неземной,

И светятся преображенны лицы.

И в сонме том блистательней других

Являлися пять иноков, как братья;

Казалось, кровь их покрывала платья,

И ветви пальм в руках сияли их.

И тот, кто вел пришельцев незнакомых,

Казалось, был еще земли жилец;

Но и над ним горел лучей венец,

Как над святой главою им ведомых.

Пред алтарем они, устроясь в ряд,

Запели гимн торжественно-печальный:

Казалося, свершали погребальный

За упокой души они обряд.

«Скажите, кто вы? (чудом изумленный

Спросил святых пришельцев духовник)

О ком поет ваш погребальный лик?

О чьей душе вы молитесь блаженной?»

«Угодников святых ты слышишь глас;

Мы братья их, пять чернецов смиренных:

Сопричтены за муки в лик блаженных;

Отец Франциск[224] живой предводит нас.

Исполнили мы королеве данный

Обет: ее теперь возьмет земля;

Поди отсель, уведомь короля

О том, чему ты зритель был избранный».

И скрылось все… Оставив храм, чернец

Спешит к Альфонзу с вестию печальной…

Вдруг тяжко звон раздался погребальный:

Он королевин возвестил конец.

1815–1816

ТОМАС МУР

ИЗ «ЮНОШЕСКИХ СТИХОТВОРЕНИЙ» (1801)

[225]

Ночные думы Перевод А. Голембы

Как часто сонмы черных туч

Хотят затмить стеной

Застенчивый и робкий луч

В угрюмой мгле ночной.

Так заблуждений суета

Язвит в земном пути

Того, чья тихая мечта

Легко во мглу сойти.

Отраженье в море Перевод А. Голембы

Ты погляди, как под луной

Кипит и пенится волна

И как, объята тишиной,

Потом смиряется она.

Вот так, среди житейских вод,

Игрушка радостей и бед,

Мгновенно смертный промелькнет,

Чтоб кануть зыбким волнам вслед.

К….. («Не надо слов: все так понятно…») Перевод А. Ибрагимова

[226]

Не надо слов: все так понятно.

Нас истомил взаимный плен.

Я сердце шлю тебе обратно,

А ты верни мое взамен.

Мы знали в полной мере счастье.

Пора расторгнуть узы сна:

Мрачна, как зимнее ненастье,

Была бы вечная весна.

Я слышу снова зов скитаний.

Но — верь — я не ищу иной

Подруги — преданней, желанней:

Прельщен я только новизной.

Итак, приют любви покинем

И, разлучась, пойдем с тобой,

Не отягчеппые уныньем,

Ты — той, я — этою тропой.

В короткой вспышке страсти ярой

Не пострадал никто из нас:

Ты не утратила ни чары,

Ничуть мой пламень не угас.

Не опалили поцелуи

Лиловый розан губ твоих,

И сладость сохранил былую

Твой вздох, мечтателен и тих.

Прощай! Когда любовь другая

К себе скитальца призовет, —

Минувшего не отвергая,

Шепну я (знаю наперед):

«Был много ярче твой румянец,

Чем этот, бледный, неживой,

Твой взгляд, и влагой притуманясь,

Сиял яснее синевой».

Прощай! Всему конец. Отныне

Меж нами — отчужденья лед.

Другой в ликующей гордыне

Твой стан руками оплетет.

Но, вспоминая все, что было,

Ты вдруг поймешь, печаль гоня, —

В нем нет и половины пыла,

Переполнявшего меня.

ПОСЛАНИЯ, ОДЫ И ДРУГИЕ СТИХИ (1806)

[227]

Баллада Озеро Унылой Топи Перевод З. Морозкиной

[228]

Написано в Норфольке, Вирджиния

Рассказывают о юноше, который потерял разум из-за того, что возлюбленная его умерла, и потом исчез из среды друзей; после этого о нем никогда уже не слышали. Так как он нередко говорил в бреду, будто девушка не умерла, а ушла к Унылой Топи, то предполагали, что он отправился скитаться в эти мрачные дебри и умер с голоду или погиб в одной из страшных трясин.

«Для горячей и верной души холодна

Могила была, как лед.

К Унылой Топи ушла она

И всю ночь в огнях светляков одна

В каноэ белом гребет.

Я скоро увижу ее светляков,

Услышу всплески весла,

И мы будем вдвоем, а при звуке шагов

Я найду ей в ветвях кипариса кров,

Чтобы смерть ее не нашла».

Унылую Топь отыскать спеша,

Он уходит, и путь тяжел:

Сквозь густой можжевельник, сквозь лес камыша,

По болотам, где змеи плодятся, киша,

Где еще никто не прошел.

И когда, от усталости сам не свой,

Он пытался сомкнуть глаза,

Его осыпала жгучей росой

И точила по капле слезу за слезой

Несущая смерть лоза.

А рядом в кустах шевелилось зверье,

Над ухом шипела змея.

Но он пробуждался, твердя свое:

«О, скоро ли в белом каноэ ее

На озере встречу я?»

Он к озеру вышел. Сверкнул и погас

В вышине метеор золотой.

Он сказал: «Вот любовь моя! В добрый час!»

И окликнуло эхо ее сто раз

Над тусклой ночной водой.

Из коры берез он сделал челнок

И отплыл от берега прочь.

Вдаль, вдаль его след метеора влек.

Были тучи темны, и ветер жесток,

И его поглотила ночь.

Но индейцы-охотники, верно, не лгут,

Что в глухую ночь без луны

На озере видны то там, то тут

Эти двое, что в белом каноэ гребут,

Светляками озарены.

«Будь ты землей среди зыбей…» Перевод З. Морозкиной

[229]

Будь ты землей среди зыбей,

А я — прибрежною волной,

Я никому б не дал к тебе

Подплыть, мой берег дорогой.

Будь ты жемчужина и будь

Златистой раковиной я,

Тебя в объятия замкнуть

Я мог бы, милая моя!

Будь померанцем я в цвету,

А ты в листве моей цветком,

Твой аромат и красоту

Я б не делил и с ветерком.