Поэзия Африки - [70]

Суеверия Перевод А. Сендыка

Если ты первой встретишь с утра

Старушку,

Которой в могилу пора,

Знай: в этот день не будет добра,

Запрись и спрячь голову под подушку.

Если овца не ложится в полдневный зной,

Она не овца, а мертвец, что у черта взял выходной,

Дабы часок побыть средь живых

И обогреться солнышком их.

А если зачешется вдруг ладонь или левый глаз

Или сова над домом твоим крикнет несколько раз,

Постись и молись, не ходи никуда,

Ибо за дверью стоит беда.

Пляску ведьм под бананом видели все соседки,

Напиток пролившийся пьют усопшие предки,

А если в горшках оставлять объедки

С вечера до утра,

Их подъедят потихоньку те, кому родиться пора.

Нельзя на закате стоять в дверях или дом держать взаперти, —

Это всегда обижает духов, имеющих право войти.

Ногу разбив о коварный корень, не ленись его обойти,

Но, чтобы избегнуть худших зол,

Разузнай, на что этот корень зол.

Да, кстати, не спи ногами к дверям —

Или умрешь, такова примета…

Не спорь, я придумал это не сам,

Не спорь, всем на свете известно это.

Ласковое и нежное Перевод В. Минушина

Одинока была бы эта ночь,

Но у дерева и тени зелень одна;

Бежали б слезы из глаз в эту ночь,

Но дразнили, смеясь, веселые тени;

Ни гроша бы не было в эту ночь,

Но рассыпала всюду цехины луна;

Страха полна бы была эта ночь,

Но бриз тихо пел, что опасности нет;

Неспокойна была бы эта ночь,

Но по мирному морю плыла тишина.

ДЖОН ПЕППЕР КЛАРК [285]

«Взлетай, о песня моя…» Перевод М. Зенкевича

Взлетай, о песня моя,

Из сердца! И, пыл затая,

Затоптано в пепел и прах,

Взлетай, пламя,

С цветами, с листвой на кустах

Запылай у всех на устах.

Если хочешь собрать урожай,

Каждый куст из клубня сажай,

При спаде воды батат

Плоды принесет стократ.

Довольно! Иль в ступе пест

Может звучать, как песнь,

Если древний наш Вавилон,

Распрями разделен, —

Разве вспыхнет цвет золотой

Над пустой ботвой?

Быки Фулани Перевод М. Зенкевича

Мне в сердце жалость, как змея,

Вползает, если вижу я

Ваш гурт в пыли, —

Идете вы в свой путь предсмертный

Как будто с тайною заветной.

Какой надежды смутной твердость

Вы под горбами скрыть могли,

Откуда мужество и гордость

Вдохнули вы, что так пошли

Без содрогания, спокойно

К закланию в загоны бойни?

Иль, может быть, слепая ярость

Больших изогнутых рогов,

Как бури Нигера, разъялась

У топких низких берегов?

Иль вас бичи гуртовщиков

Сквозь толщу стертых спин, боков

Не могут в ярость привести?

Иль после трудного пути,

Лесов, степей, песков бесплодных

Стремитесь вы покой найти

В приморских городах голодных?

Вот в чем мое недоуменье:

Иль только длинный нож и дрожь

Покончат с тупостью терпенья?

Бабушке (Из госпиталя) Перевод М. Зенкевича

В ту ночь, когда паромщика мы ждали,

Скажи, что взволновало так тебя.

С тех пор прошло пятнадцать половодий,

Когда ты на долбленке,

Средь плывшего по Нигеру латука,

Меня порывисто вдруг обняла;

Иль ночью той в бурливом бормотанье

Вчерашнего дождя,

Ломавшего тростник прибрежный,

Чтоб напоить поток ненужный,

Услышала ты крики свар и ссор

И темное хитросплетенье сплетен

В жилье отца, где было много жен?

Иль это было чудо звезд падучих,

Которые в падении лучистом

Вдруг наделяли илистое дно

Под мутною и мелкою водой

Бездонной глубиною неба?

Ночной дождь Перевод М. Зенкевича

Какое время ночи — я не знаю,

Но, словно рыбу,

Меня взметнула глубина,

И я барахтаюсь

В потоке сна.

Не голосит петух во тьму.

Я сквозь дремоту ясно слышу,

Как барабанит что-то

По нашей камышовой крыше.

Стук барабанный неустанный

Летит по балкам к молниям неярким.

Что это? Капли крупные воды,

Набухнув, падают иль, сбиты ветром,

На землю осыпаются плоды

С деревьев апельсиновых иль манго?

Ведь капли — словно четки,

Чтоб счет вести при их паденье

В то несуразное нагроможденье

Посуды глиняной и деревянной,

Что мать заботливо так расставляет

По нашей комнатушке на полу.

Хотя совсем темно,

Но по ее шагам я замечаю,

Как движутся горшки, ушаты, кадки,

Спасаясь от потока дождевого,

Так муравьи цепочкою из леса

Бегут и, рассыпаясь, заполняют

Весь пол… Но ты не бойся их повадки,

А братьев потесни. Украдкой, ловко

Найди себе местечко на циновке,

Где спят другие кучей.

Нас этой ночью сон заворожил,

Как сов ночных и как мышей летучих,

Намокли крылья их, летать нет сил,

Они во мрак растерянно глядят

И на деревьях ироко[286] сидят,

У них нет сил летать, нет, нет, —

И лишь когда блеснет рассвет,

Они найдут в дупле приют.

Мы тоже спим под барабанный

Шум ливня, дробный, неустанный, —

Он льется полною рекой

И всей стране дает покой…

Под шум прибоя многоводный

Мы спим по-детски мирно и свободно.

Статуя предка. Народность чокве (Ангола). Дерево, покрытое черной патиной. Высота 37 см. Частная коллекция, Париж

Олокун Перевод М. Зенкевича

[287]

Я люблю гладить пальцами

(Как водоросли морские — прилив)

И папоротником вайей

Овевать пряди твоих волос.

А пальцы — как ночь, покрывало месяца.

Я ревнив и яростно-страстен,

Как Иегова, бог иудеев.

Я хочу, чтоб ты поняла,

Что любить тебя так, как я,

Никто из мужчин не может.

Разве может глаз человека,

Возникший из праха земли,

Заметить прикосновенье мечты,

Увидеть дивное сновиденье

В одном только взгляде твоих глаз?

Вдруг, дрогнув, как древние стены,

Мы падаем ниц к твоим ногам,

А ты, как морская наяда,

Несешь драгоценные дары

И, нищих, нас возносишь из праха.