Поездка за город - [19]

Это было то, ради чего мы оказались здесь в тёплый весенний день, однако в данном случае у нас наверняка не было шансов: подобная цыпа безусловно имела мужа или хотя бы любовника. Попрись мы за нею – неприятностей явно было бы не избежать: дома в квартире – куда наверняка она возвращалась с покупками – безусловно должен был дожидаться её хозяин и повелитель, и встреча с двумя кобелями сразу – собачьей и человеческой породы – совсем не казалась нам подарком судьбы. Так что мы решили не отвлекаться и продолжить подготовку к главному мероприятию сегодняшнего дня.

Она была очень даже ничего, и по признанию Алика, даже ему удавалось лишь один или два раза заарканивать подобные создания, причём он оказывался в роли жалкого нищего, молящего о доброте и снисхождении, хотя потом – когда дело продвигалось достаточно далеко – отношение и восприятие заметно менялось. Небесные создания высасывали из него все соки – действуя наподобие пылесоса – только вот если пылесос убирал всю грязь и пыль, то здесь дело происходило как раз наоборот: всё самое ценное, что мог дать мой друг и попутчик, оказывалось выжато и оприходовано, он становился похожим на тень, худея и бледнея с каждым днём, пока однажды добровольное рабство не подходило к завершению: его выкидывали, как сморщенную хлебную корку, и тогда наконец он приходил в норму, постепенно восстанавливаясь и оживая после минувшего кошмара. Он давал себе твёрдое слово никогда не заигрывать с подобными: полноценная жизнь на два фронта могла повредить кому угодно, а их требовательность помимо всего прочего едва не ставила крест на счастливой семейной жизни, так что в последнее время Алик стал предпочитать варианты попроще. Теперь он старался выбирать таких, кто не выдвигал особых условий и соглашался находиться в тени – на периферии его повседневной жизни – и не превратился бы в центробежную силу, могущую разорвать его вполне счастливый семейный союз. Он высоко ценил надёжность тыла и возможность прийти домой, где его всегда с нетерпением ждут и надеются, и вовсе не хотел разочаровывать кого бы то ни было: он был хорошим парнем, и хорошим мужем и отцом.

Мы наконец оттаяли: по ступенькам мы спустились до самого низа и наконец-то проникли за заветную дверь. Маленький предбанник отделял нас теперь от конечной цели. Мы толкнули дверь: она легко отошла и пустила нас дальше: в небольшой светлый зал с нависшим низко потолком и двумя продавщицами за высокими стойками.

Нас внимательно оглядели: как чужаки мы явно находились под подозрением, и стоило сразу же развеять его. Продавщица справа отвечала за напитки: длинная батарея в несколько рядов растягивалась на всю глубину павильона, и преодолением эшелонированной обороны решил заняться Алик. На мою долю достались конфеты, вместе со всеми продуктами питания занимавшие левую сторону: всевозможная еда плотно забивала полки, и в пёстрой мешанине упаковок и этикеток непросто было обнаружить интересовавшее нас. Я попросил показать всё имеющееся: продавщица ткнула пальцем в нужном направлении, не решаясь достать коробки. Тогда я поинтересовался самыми дорогими и крупными упаковками: она наконец выдала три увесистые цветастые пачки, и среди них уже я выбрал одну: с распустившимися розами на крышке.

Кроме того: конфеты обзывались коньячными, и могли сослужить дополнительную службу в деле охмурения и доведения до требуемой кондиции. Я попросил специальный пакет; мне уложили: пока я расплачивался, сзади подошёл Алик: он уже выполнил свою часть миссии, и теперь поторапливал, ссылаясь на и без того долгую задержку в пути, уже на самых подступах к заветной цели.

Мы были во всеоружии, и сразу быстро поднялись на поверхность: надпись, вещавшая на всю округу, не обманула нас, и только прилегающая территория – вся загаженная и покрытая хламом и мусором – оставляла странное впечатление: наверняка это были следы и остатки посещения магазина, возносившегося ярким маяком в море хаоса и невежества, привлекая и созывая бабочек и мотыльков. Встреченная нами девица была редкостным экземпляром: в моём собрании – увы – не встречалось столь ярких созданий: белоснежные волосы-крылья аккуратно обмахивали маленький чудесный носик-хоботок под искрящимися блюдцами зелёно-карих глаз, переливающаяся хитиновая оболочка скрывала гибкое уверенное тело, и небольшие, но сильные лапки крепко держали всё завоёванное в этой жизни, где ни мне, ни Алику не было места и мы могли восприниматься лишь назойливой помехой со стороны: вроде мух, оводов или слепней.

Моя жена – Ольга – была совсем другого типа: брюнетка среднего роста, в последнее время она всё больше превращалась в шатенку, начав с нескольких прядей в густых недлинных волосах. Трансформация безусловно нравилась мне: ей и самой хотелось попробовать изменить себя, и самым естественным направлением – навязываемым заодно и шустрой услужливой рекламой – было порыжение, или скорее покраснение. Багровые оттенки рыжего больше подходили ей: достаточная сила и резкость сочетались с тёмными надёжными тонами, блондинки же и приближающиеся к ним шатенки должны были гармонировать с мягкостью и отстранённостью: неземные летучие создания – обычно всё же наделённые острыми коготками и направленной волей – предполагали значительно больше хлопот и усилий для привлечения и удержания, на что мы никак не были согласны и готовы.