Поэты пражского «Скита» - [93]

— Да и мы ведь поверили снам…

И нуждались, пожалуй, в нас.

— Так всегда ведь в последний час.

Видно, много мы сделали зла.

Что и Мери к другим ушла.

Мы с тобой не нужны никому.

(Разве Богу вот одному?)

7 сентября 35 «Новь». VIII.1935

У ЗЕРКАЛА

Алисе З.

Ты бровь подводишь, напевая,

А жизнь итоги подведет,

И ни моя и никакая

Любовь тогда уж не спасет.

Но разговор ты обрываешь:

— Дай бровь ровнее довести.

Такой беспечности, ты знаешь.

Уже мне больше не снести.

Ты гибели не замечаешь,

А мне ее не отвратить.

Ты вырастешь и все узнаешь…

Ах, слишком много, может быть!

Декабрь 35

ЗА СТЕНОЙ

И тихая тоска сожмет так нежно горло:

Ни охнуть, ни вздохнуть.

А. Блок

Смеешься так покорно ты:[112]

Заполнить надо грудь.

 А то от этой пустоты

Ни охнуть, ни вздохнуть.

А за стеной поет она,

Врываясь в скучный смех.

Ах, эта тонкая стена,

Пожалуй, толще всех!

Там даже плачут веселей,

Чем тут смеешься ты.

И только сердцу тяжелей

От всякой красоты.

3 января 1936

«Журнал Содружества».1937. № 3

ГОЛОС ТАМАРЫ

От слабости уже не пишешь

Стихов, уже не плачешь ты.

Все боязливее, все тише

Шаги болезненной мечты.

А ты твердишь, что сердце бьется

От смутной музыки и ждет,

Когда от ветра распахнется

Окно и ветром все сорвет,

И вот увидишь и услышишь,

Как падает к тебе звезда,

Нет, не звезда, ты сам все выше —

Со мной — со всей землей — туда!..

У истекающего кровью

Вот так кружится голова.

И странною полны любовью

Его предсмертные слова [113].

Январь 1936 «Скит». IV. 1937

«Какие могут быть вопросы…»

Алисе З.

Какие могут быть вопросы.

Когда живешь уже едва,

Когда от общей папиросы

С тобой кружится голова.

И в печке угли догорают,

А солнце нагло бьет в стекло.

Такой весною умирают

Без повода, себе назло.

Но злость проходит пред тобою,

Хотя давно напрасно жить.

Скажи, зачем такой судьбою

Ты научила дорожить?

Апрель 36

«Когда, казалось, безразлично было…»

Когда, казалось, безразлично было

Встречать тебя — привычную мечту.

Ты на плечо мне руку положила,

Ты снова отравила нищету.

Горит плечо, как под крылом сожженным,

И кроме боли — больше ничего…

Так что же голос мой опустошенный

Как раз теперь звучит сильней всего?

«Меч». 14.VI.1936

«С кровью тяжелой и душной…»

С кровью тяжелой и душной,

как смола на шоссейной дороге,

когда в ней солнце утонет;

с головою мутной,

и совсем не чуя под собою ног:

упасть на хвои — и проснуться

от пения сосен, которые тянутся к звездам.

Свет такой легкий, что наверное

от него не было бы ни единой тени,

если бы все здесь

не была бы одна сплошная тень.

Лето 1936

«Все время думать и гадать…»

Ночь полнозвездная светла.

У взора только два крыла.

А. Блок

Все время думать и гадать

И даром юность упускать.

Проходят лучшие года,

И охлаждается звезда.

И наяву, как бы во сне,

Уже совсем не страшно мне,

Что невозможно возвратить

Ее, как кровь остановить.

И вместо утренней звезды

Так много ночью всяких звезд.

У отражающей воды

Ты возвращаешься на мост.

От неудачи и нужды

В забвенье переход так прост.

Лето 1936 «Скит». IV. 1937

«В уединеньи, без красоты…»

В уединеньи, без красоты

Иссякнет пламень твоей мечты.

        Вот так костер на темном льду.

        Так лед на голове в бреду,

        Так бред беспомощной любви…

        Так пламень юности в крови.

Лето 1936

«Меж нами слишком много лет…»

Алисе З.

Меж нами слишком много лет.

Чего же от тебя мне надо?

Случайный (разве мне?) привет —

Единая моя отрада.

Ведь если даже нужен я

Тебе — как зеркало, не боле.

Живая красота твоя

В моей ли неотвязной воле?

А ты растешь. И станешь ты.

Конечно, госпожою нашей.

Такой бесспорной красоты

Едва ли что приснится краше.

И не спасут тогда слова:

— Мне ничего от Вас не надо.

И закружится голова,

Когда услышу: — Очень рада.

Лето 1936

«На горе в больнице…»

Хорошо на горке жить.

Трудно подыматься.

Частушка

На горе в больнице

Милый друг живет.

Пишет небылицы

И богатства ждет.

В тридевятом царстве

Золушка растет.

А ему лекарства

Доктор подает.

— Будешь ты здоровым,

Снова будешь жить.

Каждою обновой

Будешь дорожить.

— Ах, оставьте, доктор,

Оставьте меня:

Не житье мне дома,

В доме без огня.

Золушка от света

За глухой стеной.

Письма без ответа

Вот уж год-другой.

Пролетают птицы,

О морях поют.

А тебе в больнице

Покою не дают.

В тридевятом царстве

Нету докторов.

Не дают лекарства

От прекрасных снов.

Золушка мечтает,

Вспоминает нас.

Молодость бывает

В жизни только раз.

Молодость… Ни звука!

Будет — сочинять.

Трудная наука —

Время коротать.

Под горой солдаты

По улице идут.

Так молодцевато

О себе поют.

И поют о горе:

— Горе — не беда…

Даже в синем море

Горькая вода.

1936/37

ПОЛОВОДЬЕ

Я вспоминаю все, что вспомнится,

Я не могу не вспомнить:

Оно как половодье ломится.

Само собою полнит.

Едва шершавый голос жернова

Мой ум больной оглушит, —

Искусная плотина прорвана:

Поток уносит душу.

Из слов нестройных и ржавеющих

Плотины не построить.

Струей помола скупо веющей

Души не успокоить.

«Меч». 14.III.1937

ПЕСЕНКА

Я знаю песенку одну,

Но позабыл слова.

И как возьмусь припоминать —

Кружится голова.

На свете много дивных дел

И сказочных краев.

А я за песенкой моей

Все позабыть готов.

Пускай и надо быть умней,

Но как же быть мне тут:

Мне звуки песенки моей

Покою не дают.

Я знаю песенку одну,

Но позабыл слова.

И все сильней от пустяков

Кружится голова.

24 мая 1937

«Поезд тронулся. Я покидаю…»

Татьяне Д.