Поэты пражского «Скита» - [91]

О чем никогда, никогда не сказать.

Оно отпылало огненным цветом.

Оно отцвело, расцвести не успев.

Оно разлетелось, как пыль пустоцвета.

Как звон, как печальный напев.

«Скит». IV. 1937

«Я отравилась ядом…»

Я отравилась ядом,

Недопитым до дна.

Стоят два мира рядом,

А я совсем одна.

Два жениха невесте

Сокровища дарят,

А сердце не на месте,

И свечи догорят.

Которому же нужно

Тушить мои огни,

А если не заслужены

Мне суженые дни?

Берите — не берите

Последнюю печаль.

Мне ветер слезы вытер,

Он женихом встречал.

И я стою невестой

С разорванной фатой,

И нету в сердце места —

Жених-то ведь не мой!

«Скит». IV. 1937

Евгений ГЕССЕН >*

РАССТАВАНИЕ

Нам расставаться долго надо:

Едва встречались мы с тобой.

(Так на граните Петрограда

Заря прощается с зарей.)

Глаза прозрачны без пощады.

Нет сил нарушить эту тишь…

Что расставанье вся отрада,

В том никого не убедишь.

Ну кто не скажет, что нам надо

Так страшно на земле любить.

И самой нежною наградой

Ты можешь сразу все убить.

ЧУЖИЕ СЛОВА

Когда судьба шершавой ставней

Придавит иссушенный ум

И все слова тревоги давней

Размоет душной крови шум,

Тогда беру слова чужие

И обнажаю голос мой,

Стихи застывшие, немые.

Стараюсь напоить собой.

Сначала голос глух, неловок,

Как грубый шов, звучит расчет:

Но вот, прорвавши затхлый полог,

Он — полный и густой — течет.

……………………………

И вот уж голос мой не голос:

Он только стон, он — всхлип немой, —

И горький ветр грудную полость

Сосет и тянет за собой.

Как будто вихрь от стаи крылий, —

Он хлещет, раздувая жар

В золе потухшей, где в бессильи

Лишь сладкий теплится угар.

Он полыхнет — и легче стану,

И полечу — соединюсь,

И опаленными устами

В дыханьи стаи захлебнусь.

4. XII.34 «Меч». 10.II.1935

«Какая тень связала их…»

Какая тень связала их

Меж стен, где воздух весь изучен?

Здесь тишина рождала стих,

И стих был тишиной измучен.

Скитался он по голосам,

Как ангел, потерявший крылья.

Еще тянулся к небесам

Из забродившего бессилья.

Растаявшим с небес крылом

Стекала темень с края крыши.

Был голос собственный в былом

Чудесней ангельского слышен.

А свет стал тусклым и пустым,

Как сон забывшего о рае.

Струились голоса сквозь дым,

В глазах лишь пепел оставляя.

Быть может, вздох один живой —

И облетел бы сонный пепел,

И сразу свет иной — большой

Друг в друге каждый бы заметил.

Но вздоха не родил никто.

Грудные клетки заржавели.

Злорадствуя, в ответ на то

Часы о вечности скрипели.

«Скит». III. 1935

СТУЖА

Тамаре Тукалевской

В узорах голого окна

Молчит непрошенная стужа.

Я погружаю взор до дна,

В замерзших сновиденьях ужас.

Бессонницею раскален,

Он кропотливо звезды плавит.

Но снова мертвой формой сон

Потеки горькие оправит.

Не перелить жестокий след

В мечты причудливую форму.

Мой комнатный померкнет свет

В осколках сумрачного шторма.

У жесткой грани изнемог:

Там — сумерек навес трепещет,

Здесь — в стоэтажный потолок

Мой вздох перегоревший плещет.

Нет, лучше — обнаженный лед,

Рванувшись в вихрь стеклянной пыли.

Метнет лицом и вдруг сотрет

Морщины горестных усилий.

Следов разновременных слой

Металлом сразу перережу,

И ветер захлестнет сквозной:

Пусть оголяющий, но — свежий.

3.2.35 «Меч». 12.1.1936

«Узор легчайший на окне…»

Г. Семеновой

Узор легчайший на окне,

И песенка в трубе пустая.

За тонкой гранью на дворе

Слепая стужа нарастает.

Не так ли твой застывший взор:

Тревоги скрытой отраженье.

И твой забавный разговор —

Лишь отплеск горького смятенья.

4 февраля 1935 «Скит». III. 1935

ОКНО

В моей каморке есть окно —

Его светлее нету.

Игрою света все полно

Оно зимой и летом.

Когда весною все полно,

Как пеной — выше края,

Захлебывается оно,

Потока не вмещая.

Когда же день, веселью рад,

Спокойно отдыхает,

Оно, как в первый день, свой взгляд

Вслепую расширяет.

И вечера последний луч.

Случайно отраженный,

Летит, и грустен и тягуч,

В приют мой затаенный.

И даже ночью скудный свет,

В чужих дробяся стеклах,

Всегда прибережет привет

В своих лучах поблеклых.

Да, счастлив я! Завидно вам?

Как мне чужое видно,

Так счастья не увидеть вам:

Так сладко и обидно.

7 апреля 1935 «Скит». III. 1935

ВЕСНА

Алле Головиной

Слышно все до дна. Солнце тяжелеет.

Сонная струя из глухих времен.

Это ли — весна! Такою скукой веет.

Сердце тяжелеет сквозь легчайший сон.

Сердце птицей пленной за глухой оградой,

Только через сумерки перемахнет крылом, —

Ночью, как и днем, — унылая услада.

Омут откровенный плещет о былом.

Но совсем охотника нет до птицы редкой,

Людям скуки пленница больше не нужна…

Сердце в клетке звонкой, сердце в тесной клетке.

— Так зачем же солнце, так зачем весна?

23.4.35

«Мы встречаемся, как будто не видались…»

Мы встречаемся, как будто не видались,

Говорим слова из глубины,

И в ответ — из затаенной дали

Слабый голос погружает в сны.

Мы сошлись у ангельской постели,

Нам склоняет голову тоска.

Мы казалось бы веками пели,

Если б грудь не так была узка.

Слишком рано мы лететь решились,

Детскую мы надорвали грудь:

Ослабев, под крышу мы забились:

Может, буря распахнет нам путь.

А пока друг друга мы встречаем, —

Каждый скажет, что во сне видал, —

И глаза навстречу раскрываем,

Как колодец тысячи зеркал.

19.5.35

«С тобой — от каждого касания…»

С тобой — от каждого касания

Чудесного жду звона.

Раскрытого воспламенения,

Скрытого замирания.

Когда же судьба благосклонна,

И ждут только слова ресницы,