Поэты пражского «Скита» - [74]

Ты мои стихи перечел,

И они открывают день

Под окном суматохой пчел.

И в густую траву упав,

Я прищурясь гляжу и жду,

Что мой розовый рой в рукав

Возвратится, поняв беду.

Под прохладную кисею,

Где в руке запевает кровь,

Где я злые цветы таю

Для небесных моих роев…

Но противиться счастью — лень.

Счастье летнее без границ…

Вот стихи мои льются в тень.

Выбирают новых цариц.

И забывши в июльский зной

Разлинованный свой уют,

Темный улей любви земной

Населяют и узнают.

1934

«Со всею нежностью припоминать тебя…»

Со всею нежностью припоминать тебя,

Опять вплотную подходя к апрелю,

Кудрявую влюбленность теребя

Ночною непокорною куделью.

И ближе к свету счастье подносить,

И ждать, когда последний в доме ляжет…

Она скользит, запутанная нить

Из песенной, из вылинявшей пряжи.

Поют в руках резные челноки,

Поют стихи над мертвыми листами, —

Им не белеть наутро у реки

Тяжелыми и влажными холстами.

В последний раз послушная строкам

Любовь журчит и бьется, как живая,

Чтоб умереть по темным сундукам,

Невиданным приданым истлевая.

1934 «Меч». 1934. № 17

РАССТАВАНИЕ

Распускают вокзалы вязальные петли,

И по рельсам расходятся, брызнув, дымки;

Ты проходишь по залу в звенящем рассвете

И в закинутых жерлах считаешь клубки.

Это птицы слетелись на зов отовсюду

По железным межам с потревоженных скал,

Но в привычном чаду окрыляется чудо

И живет, как платок, что в дверях заплескал.

Легкий купол клубится и никнет слюдою,

И прощанье закинуто к небу пращой,

Заалели ладони, летя чередою

Перед солнцем, как перед огромной свечой.

Ты проходишь по залу, и на циферблате

Отраженье твое рубежи перешло,

И платки, запрокинувшись, стали крылатей

И летят журавлями сквозь сталь и стекло.

И с подножки неопытной стаи метанье

Ты увидишь, прикинув на вечность маршрут,

И узнаешь, что крайняя птица отстанет

И назад упадет через створки минут…

…Лишь к тебе приобщенная в зове вокзала.

Ворох розовых перьев сметя со скамьи,

Небывалая нежность бессмертья бежала,

Чтоб на сером перроне заплакать с людьми…

«Скит». I. 1933

МАРУСЯ

Маруся отравилась…

Зачем же без оглядки, слишком скоро.

Опять, опять, как много лет назад?..

Финал фальшив фабричного фольклора —

В стакане вновь неотвратимый яд.

Фатальным ожерельем на ключицах,

На ветках — звезды, в небе — пустота…

Под осень птицы улетают, птицы,

И над тобою снова всплеск креста.

Мари, Маруся, разве райской Мери

Не райские стихи посвящены?

Щеколдою задвинутые двери,

В окне сентябрь, и в нем весы весны…

Гармоникой растянутые ночи.

Ладами слез налаженные дни,

Туман из подворотни кажет клочья,

Но под веночком волосы твои.

И лишь в апреле, может быть, и ране.

Ведь в марте тоже тает и томит,

Опять тебя на землю тайно тянет,

И ты плывешь над теми же людьми.

И блеклый голос желтой запевалы,

Перебирая песенную прядь,

Ведет тебя неотвратимым жалом

Смиренно жить и жадно умирать.

«Скит». II. 1934

«Это будет первое восстанье…»

Это будет первое восстанье,

Первый шорох в голубой золе,

В час, когда твое дыханье станет

Легче всех дыханий на земле.

Отдыхая от земных пожарищ,

Разве кто сегодня может знать,

Что ты снова крыльями ударишь

В черную истлевшую тетрадь,

Высекая искры. Как от страха,

Как от жара волосы легки.

Два крыла, две рифмы, две руки

Первенство отстаивали взмаха.

И для них, наладивши черед,

Всплески сил, раскинувши попарно,

Ты опять одна в ночи пожарной,

Но теперь возможен твой полет.

Поверху, над самым черным дымом.

Привыкая к счастью, не спеша,

Мимо стана погорельцев, — мимо —

Намечает путь душа.

1934 «Ночные птицы»

«Разобран лесок тропинками…»

Разобран лесок тропинками.

По ребрышкам и бренча,

С заминками и с запинками

Проходит вода ручья.

Как будто уже погонями

Застигнута — ты бежишь,

Зачерпываешь ладонями,

Хоронишься за камыш.

И смотришь, и снова кажется,

Что там, в глубине руки,

Шальное крыло развяжется

И вылетят светляки.

Сейчас из-под кожи выступит

Живая голубизна,

И выпорхнет кровь на выступы

Из неживого сна.

Горя легчайшими мушками

От счастья и от стиха,

Схоронится за подушками

Гагачьей опушки мха.

Чтоб вечером не заметили

Настоящие светляки,

Кто чертит синие петли

Огнем у твоей руки.

«Современные записки». 1934. Т. 56

«Отходя от сновидений ночью…»

Отходя от сновидений ночью

Прямо к смерти, — спящих не задень…

Во сто крат светлее и короче

Мнится нынче неизжитый день.

Не задень лампады темно-синей,

И легко на кладбище ступив.

Очерти квадрат на балдахине

По земле волочащихся ив.

Чтоб лежать в земле тебе просторно.

Чтоб былое детство отыскав.

Желтый холмик кубиками дерна

Обложили у высоких трав.

Чтобы прямо на зарытом горле.

Опуская белую ступню,

Мраморные ангелы простерли

Взмах крыла к лампадному огню.

Чтоб, когда замшеют эти складки

Мрамора на вскинутом плече.

Ты бы все еще играла в прятки

Вечером в гостиной при свече.

Чтоб тебе был близок настоящий

Детский и невозвратимый рай.

Одеяла притянувши край,

Мертвая, ты притворилась спящей.

1934 «Скит». III. 1935

ТЕЛЕГРАММА

Строчили провода над полем,

По деревням и городам.

Текли слова любви и боли,

Летели стаи телеграмм…

Пускай разгадан и оплачен

Короткий радостный ответ —

Телеграфист уездной почты

Садится на велосипед.

И радуясь, и подтверждая,

И глядя вверх на провода.

Послу, слетевшему из рая,

Ты пишешь на бумажке: да.

Чтоб, позабыв о мокром снеге