Поэт, или Охота на призрака - [66]

Набрав полную охапку дел, мы быстро прошли по коридорам, направляясь к комнате номер 303. Мы уже приблизились к ней, когда Майк внезапно остановился, и я чуть не врезался в него. Дверь кабинета была приоткрыта на пару дюймов. Уоррен указал мне на нее и, жестом велев молчать, отрицательно покачал головой, давая понять, что, уходя, он оставил дверь запертой. В ответ я только пожал плечами, всем своим видом показывая, что это его трудности, и Майк приложил ухо к щели. Мне показалось, что я тоже слышу какой-то звук, напоминающий не то шелест сминаемой бумаги, не то шорох, словно бы кто-то осторожно выдвигал ящики стола и задвигал их обратно. Тут Уоррен обернулся ко мне. На лице его были написаны недоумение и растерянность, и я почувствовал, как по спине у меня побежал холодок страха. А затем дверь неожиданно распахнулась.

Уоррен инстинктивно отпрянул, толкнув меня, и мы едва не повалились на пол, словно костяшки домино. На пороге кабинета возник низкорослый азиат с метелкой из перьев в одной руке и мусорной корзиной в другой. Вид у него был ошарашенный. Мы тоже не слишком от него отличались, так как всем троим потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться.

– Просить прощения, мистер, – сказал уборщик на ломаном английском. – Я был прибираться в вашей комната.

– Ах да. – Уоррен вымученно улыбнулся. – Очень хорошо. Спасибо.

– Вы оставлять включенный копир.

Сказав это, уборщик сделал несколько шагов дальше по коридору и, вооружившись ключом, висевшим на цепочке у него на поясе, отпер дверь следующего кабинета.

Я посмотрел на Уоррена и улыбнулся:

– Да уж, шпион из тебя аховый.

– Ты тоже не Джеймс Бонд. Идем.

Майк велел мне закрыть дверь, а сам включил копир и, держа папки в руках, уселся за свой стол. Я опустился на знакомый мне стул, на котором сегодня сидел уже дважды.

– Итак, – объявил Майкл, – начнем по порядку. Здесь в каждом деле должна быть страничка с кратким резюме, куда занесено все, что имеет какое-либо значение. Если тебе покажется, что она подходит к твоей теории, мы ее скопируем.

И мы начали листать папки одну за другой, но, какое бы расположение я ни испытывал к Майку, мне не нравилось, что половину дел придется отдать ему на откуп и позволить решать, что годится, а что – нет. Я хотел просмотреть все тринадцать дел сам.

– Будь внимательнее, – напомнил я ему. – Мы ищем предсмертную записку, написанную цветистым слогом и напоминающую цитату из литературного произведения, предположительно стихотворения.

В ответ Майк захлопнул папку, которую держал в руках, и бросил ее на стол.

– В чем дело?

– Ты не доверяешь мне делать эту работу.

– Нет, я просто… Я хотел быть уверенным, что мы оба настроены на одну и ту же волну, только и всего.

– Но это же смешно, – возразил Майк. – Давай лучше поступим так: скопируем все подряд и быстренько смоемся. Ты сможешь забрать бумаги в отель и просмотреть их там. Получится и быстрее, и безопаснее. К тому же тогда я не буду тебе нужен.

Я кивнул, сообразив, что именно так нам и надо было действовать с самого начала. На протяжении следующих пятнадцати минут я занимался тем, что извлекал из папок листы с кратким резюме, а потом вставлял их обратно на место, а Майк работал с копиром, причем аппарат в его кабинете оказался довольно старым, не предназначенным для интенсивного использования.

Когда мы закончили, Майк выключил копир и, собрав папки, велел мне дожидаться его возвращения.

– Я совсем забыл про уборщиков, – пояснил он. – Будет лучше, если я сам отнесу дела в хранилище, а потом зайду за тобой.

– Ладно.

Пока Майк ходил, я не удержался и начал просматривать копии протоколов, но из-за нервного напряжения мне никак не удавалось сосредоточиться. Больше всего на свете мне хотелось сунуть бумаги за пазуху и выбежать из этого здания, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного. Стараясь успокоиться, я принялся разглядывать кабинет и даже взял в руки фотоснимки семьи Уоррена. Жена у него была прехорошенькая, этакая миниатюрная куколка, а двое детей – мальчик и девочка, запечатленные на отдельном снимке, – еще не достигли школьного возраста.

Когда Уоррен вернулся, фотографии все еще оставались у меня в руках, и я смутился, но Майк не обратил на это никакого внимания.

– Все в порядке, – объявил он.

И мы, словно двое диверсантов, выскользнули наружу, в ночную тьму.

Почти всю дорогу до гостиницы Уоррен молчал. Должно быть, он понимал, что на этом его участие в деле подошло к концу. Из нас двоих именно я был репортером, а Майк – источником. И статья тоже была моей. Я буквально физически чувствовал исходящие от него зависть и вожделение. Он тоже хотел написать такую же статью. Он скучал по работе. Он тосковал по всему тому, что когда-то имел и чем некогда был.

– Почему ты все-таки решил завязать с журналистикой? – спросил я.

Майк немного помолчал, потом открыл рот и понес какую-то чушь о жене и детях:

– Наверное, из-за семьи. Меня же постоянно не было дома, и мы с женой стали часто ссориться, причем каждый раз именно мне приходилось просить прощения. В конце концов я оказался перед выбором: или – или… Иногда мне кажется, что я поступил правильно, а иногда – что сделал ошибку. Сегодня как раз один из таких дней. У тебя должна получиться чертовски хорошая статья, Джек!