Поэт, или Охота на призрака - [65]

– Форд все равно поймет, что это я.

– Тогда останови машину. Я не хочу, чтобы ты потерял работу из-за меня. Придется как следует нажать на ФБР, только и всего.

Мне совсем не хотелось «нажимать на ФБР», тем более что я сильно сомневался, что это у меня вообще получится. Просто я обязан был дать ему возможность выбрать. Я еще не пал так низко, чтобы выкачивать из кого-то сведения для статьи, зная, что из-за меня человек потеряет свое место. Лишний раз отягощать совесть было ни к чему, ей, бедняге, и так приходилось несладко.

– Пока этим делом занимается Уоллинг, можешь даже не надеяться, что тебе что-то удастся выведать в ФБР.

– Ты что, знаешь мисс Уоллинг? С ней так трудно поладить?

– Да уж, настоящий кремень. Однажды я попытался втереть ей очки, но она мигом заткнула мне пасть. Олин как-то говорила, что Рейчел недавно развелась… в общем, что-то в личной жизни у нее не сложилось, вот она и лютует. Жаль, такая красавица! Видимо, до сих пор считает, что все мужчины – свиньи, и я боюсь, что это настроение у нее надолго.

У меня было что сказать по этому поводу, но я промолчал. Уоррен должен был принять решение сам, и я не хотел на него давить.

– Плевать на Форда, – сказал он наконец. – Пусть думает про меня что угодно, сделать он все равно ничего не сможет. Я стану все отрицать, и, если ты не проболтаешься, то его подозрения так и останутся подозрениями.

– На мой счет можешь не беспокоиться.

Майк нашел укромное местечко на Конститьюшн-стрит, за полквартала от фонда, и остановил машину. На улице было довольно холодно, и густой пар от нашего дыхания клубился в воздухе перед самыми лицами. Я нервничал: похоже, не только Уоррен рисковал своим местом, но мы оба подвергались опасности.

При входе не обнаружилось никакого охранника или сторожа, которому пришлось бы вешать лапшу на уши. Все штатные сотрудники давно разошлись по домам, сверхурочно никто не работал, и мы не встретили ни единой живой души. Открыть дверь при помощи имевшегося у Уоррена ключа было делом техники, а дальше все выглядело предельно просто, тем более что Майк знал, куда идти.

Комната, в которой хранились архивные документы, была размером с гараж на две машины, и вся она оказалась заставлена металлическими разборными стеллажами, на которых теснились картонные папки с разноцветными корешками.

– И как мы все это проделаем? – прошептал я.

Майк поглядел на распечатку, которую я вернул ему еще в машине.

– Здесь есть стеллаж, где собраны все материалы по самоубийствам. Мы выберем дела по списку, отнесем документы ко мне в кабинет и переснимем страницы, которые представляют для нас интерес, – когда я уходил, то оставил копир включенным, так что нам не придется ждать, пока он разогреется. И говори, пожалуйста, нормально, здесь никого нет.

Я заметил, что Майк стал слишком часто употреблять местоимение «мы», но ничего не сказал. Он же повел меня по проходу между полками, читая укрепленные на них таблички. Наконец мы нашли нужный стеллаж. Стоящие здесь папки отличались красными ярлыками на корешках.

– Вот они. – Майк обвел полки рукой.

Папки с делами были довольно тонкими, но занимали целых три полки. А ведь Олин Фредрик права: здесь были сотни, если не тысячи, досье. Каждый красный ярлычок означал чью-то смерть, и я подумал, что на этих холодных железных полках собрано слишком много горя. Только мысль о том, что часть папок попала сюда не по адресу, несколько меня утешила.

Уоррен вернул мне список фамилий, и я быстро просмотрел его.

– Неужели из всех них только тринадцать были полицейскими, которые занимались убийствами?

– Да. Фонд собрал обширные данные: приблизительно тысяча шестьсот случаев суицида – примерно триста в год. Но большинство копов – из уличных патрулей. Те, кто расследует убийства, тоже, конечно, сталкиваются с трупами, однако мне кажется, что пока они доберутся до места, их… э-э-э… переживания успевают немного улечься. К тому же в следственных отделах, как правило, работают самые лучшие, самые закаленные и толковые кадры. Сдается мне, что они не так склонны стреляться, как парни из патрульно-постовой службы. В общем, поиск выдал только тринадцать фамилий. Твой брат и Брукс из Чикаго тоже упоминались, но я не стал включать их в список, ведь у тебя, кажется, есть все документы, которые их касаются…

Я кивнул.

– Папки расставлены в алфавитном порядке, – продолжил Майк. – Ты будешь читать список, а я – доставать дела. Дай-ка мне твою записную книжку.

Чтобы разыскать все папки, нам понадобилось чуть меньше пяти минут. Уоррен вырывал из моего блокнота чистые листки и вставлял между стоявшими на полках досье, чтобы потом можно было расставить папки по местам как можно быстрее. Откровенно сказать, это была та еще работенка. Разумеется, я не готовился к покушению на президента и не встречался с осведомителем по имени Глубокая Глотка в гараже Госдепартамента, но все равно в моих жилах бушевал адреналиновый шторм.

Просто все, что мы делали, подчинялось тем же правилам. Источник, вне зависимости от того, какую информацию он предоставляет, должен руководствоваться определенными причинами и иметь некие побудительные мотивы, которые заставляют его рисковать ради тебя своим благополучием. Я смотрел на Уоррена и никак не мог понять, что он в данном случае выигрывает. Разумеется, статья обещала выйти отличной – мы оба сознавали это, – но в конце концов это ведь была моя, а не его статья. Майк же совсем ничего не получал, если не считать сознания того, что он помог другому человеческому существу. Достаточно ли этого? Я не знал ответа на этот вопрос и потому решил, что, коль скоро мы с Майком вступили в освященный веками союз между репортером и информатором, отныне мне придется держать ухо востро. Во всяком случае до тех пор, пока не выяснится, какие корыстные цели Уоррен преследует.