Поэт, или Охота на призрака - [145]

Похоже, зря я это сказал. В глазах Рейчел полыхнули гневные искры.

– Ты прав, Джек, я ему сочувствую, но это не значит, что я оправдываю хотя бы один поступок из тех, которые он совершил, и что я стану колебаться, если мне представится возможность всадить в него пулю. Однако будем объективны: не он взрастил чудовище, которое завладело им изнутри. Виноват в этом кто-то другой.

– Ладно-ладно, не сердись…

Тут как раз подошла официантка с пивом для Рейчел и избавила меня от необходимости оправдываться. Воспользовавшись паузой, я сделал добрый глоток «желто-черного» и перевел беседу в несколько иное русло:

– Ну а если отвлечься от того, что Глэдден вам там наговорил про тяжелое детство… Какое он в целом произвел на тебя впечатление? Действительно ли этот тип так умен, как считают?

Прежде чем ответить, Рейчел немного подумала, словно приводя в порядок свои мысли.

– Уильям Глэдден знал, что его сексуальные устремления абсолютно неприемлемы с точки зрения культуры, общественной морали и закона. Это, несомненно, его тяготило. На мой взгляд, он постоянно находится в состоянии внутренней войны, пытаясь понять свои желания и оправдать инстинкты. Пусть Глэдден и говорил о себе в третьем лице, он и историю-то свою согласился нам рассказать только потому, что надеялся, что это хоть как-то облегчит ему борьбу с самим собой или поможет кому-то другому, кто еще только вступил на этот же путь. Если принять во внимание проблему, с которой он столкнулся, то становится понятно, что перед нами человек с высокоразвитым интеллектом. Большинство преступников, кого мне приходилось допрашивать в разных тюрьмах, были похожи на животных. Да что там похожи! Это и были самые настоящие животные. Или даже машины. Они тупо шли туда, куда их толкали засбоившая программа или древний звериный инстинкт, и убивали… Убивали просто потому, что были должны, не думая ни о чем и не терзаясь муками совести. В этом отношении Глэдден существенно от них отличался. Так что ответ на твой вопрос – да. Он умен и, может быть, даже еще умнее, чем мы предполагаем.

– В том, что ты только что сказала, мне чудится какое-то несоответствие. Ты считаешь, что это… противоречие угнетало Глэддена, висело на нем тяжким грузом. Однако сдается мне, что того парня, которого мы сейчас выслеживаем, абсолютно ничего не смущает. Да и совести у него не больше, чем, скажем, у Гитлера.

– И ты не ошибаешься. Но и я тоже сказала правду. Просто, к сожалению, – и мы не раз с этим сталкивались, – данная порода хищников имеет опасное свойство эволюционировать, изменяться. Без соответствующего лечения, без сильнодействующих лекарств или того же гипноза человек вроде Уильяма Глэддена со временем неизбежно превращается в чудовище, подобное нашему Ворону. Дело в том, что люди имеют обыкновение меняться, и перемены эти не всегда к лучшему. После собеседования с нами Глэдден провел в тюрьме еще один долгий год и сумел добиться того, что его дело и впрямь пересмотрели. Он довел до конца большую работу, что и позволило ему в конечном итоге выйти на свободу. Заключенные в тюрьмах обращаются с педофилами без всяких церемоний, с редкой жестокостью, поэтому при каждом удобном случае извращенцы образуют собственные кланы. И это относится не только к тем, кого удалось изобличить и посадить под замок. Нет ничего удивительного, что среди знакомых Глэддена оказались и Гомбл, и другие педофилы из Рейфорда. Мысль о том, что человек, которого я допрашивала несколько лет назад, превратился в убийцу, ныне известного нам как Ворон, не кажется мне невероятной. Я хорошо представляю себе, как это могло случиться.

Громкий взрыв смеха и аплодисменты, раздавшиеся в том углу, где шла игра в дартс, отвлекли мое внимание. Судя по всему, там чествовали чемпиона сегодняшнего вечера.

– Хватит о Глэддене, – решительно сказала Рейчел, когда я снова повернулся к ней. – А то меня от всего этого уже тошнит.

– Хватит так хватит, – не стал спорить я.

– А как насчет тебя?

– Мне тоже неуютно и, говоря откровенно, страшно.

– Нет, я хотела спросить, как идут твои дела. Ты уже позвонил своему редактору, порадовал старика?

– Чем это, интересно?

– Тем, что тебя взяли обратно в команду.

– Нет, я еще не звонил. Свяжусь с ним завтра утром и скажу, что на вторую статью пока что рассчитывать не приходится, но зато я снова прорвался к источнику и буду черпать информацию из первых рук.

– И как он это воспримет?

– Без особого восторга. Как минимум Гленн может потребовать, чтобы я все равно обеспечил его продолжением. В этом отношении газетный бизнес похож на паровоз. Когда вся пресса страны следит за развитием событий, нам приходится постоянно подбрасывать в топку все новые и новые статьи, чтобы поезд не замедлял ход. С другой стороны, я же не единственный сотрудник «Роки-Маунтин ньюс»! Пусть главный подключит к теме кого-нибудь еще. Правда, мои коллеги вряд ли сумеют накопать что-нибудь стоящее, а тем временем Майкл Уоррен отгрохает в «Лос-Анджелес таймс» еще одну эксклюзивную статью, и мне останется только утираться и пускать пузыри.

– Какие пузыри?

– Я же окажусь в дерьме по самую макушку.