Поэт, или Охота на призрака - [144]

– Глэдден был не особенно разговорчив и совершенно не хотел сотрудничать. Тогда его апелляция еще ходила по инстанциям, и он не доверял нам. Наверное, боялся, что все сказанное им может каким-то образом помешать получению благоприятного ответа. Мы по очереди пытались разговорить его, и в конце концов – кажется, эту идею подал Бэкус – Глэдден согласился побеседовать с нами о себе в третьем лице. Ну, как будто бы преступление, за которое он получил срок, совершил кто-то другой.

– Если не ошибаюсь, Банди тоже делал что-то подобное, – вставил я, припомнив книгу, которую когда-то читал.

– Совершенно верно, и Банди, и многие другие. С помощью этого приема удавалось успокоить маньяков, уверить, что мы приехали вовсе не для того, чтобы возбудить против них какие-то новые дела. К счастью для нас, всех этих людей отличает непомерное тщеславие. Их собственное «я» так и рвется наружу, им очень хочется поговорить о себе, и все, что от нас требовалось, – это убедить собеседника, что на него ни в коем случае не обрушатся новые репрессии. Ну а Глэдден к тому же ни на минуту не забывал, что его дело с апелляцией может выгореть, и тогда…

– Вам выпала редкая возможность познакомиться с маньяком до того, как он вновь возьмется за свое, хоть ваше знакомство и было непродолжительным.

– Ты совершенно прав, Джек, у меня такое ощущение, что если бы тех людей, которых мы интервьюировали в тюрьмах, вдруг выпустили на свободу, как это случилось с Уильямом Глэдденом, нам рано или поздно пришлось бы вновь за всеми ними охотиться. Эти люди безнадежны и не поддаются никакому перевоспитанию. Они никогда не изменятся к лучшему.

Рейчел произнесла это с такой странной интонацией: одновременно как бы предостерегая и делясь сокровенным. Я некоторое время обдумывал ее слова, стараясь постичь заложенный в них глубинный смысл. Уж не предупреждала ли она в первую очередь саму себя?

– Так что же Глэдден вам в тот раз рассказал? Он упоминал о Белтране и о «Старших товарищах»?

– Конечно же нет, потому что тогда бы я непременно вспомнила про Белтрана, как только увидела его в списке жертв. Глэдден вообще не называл никаких имен. Единственное, о чем он упомянул в этой связи, так это о том, что еще в детстве сам стал объектом сексуальной агрессии. Мы не обратили на это серьезного внимания – стандартное оправдание, к которому прибегают извращенцы вроде него. Правда, по словам Глэддена, с ним это случилось далеко не один-единственный раз. Кто-то использовал его для занятий сексом постоянно, на протяжении определенного периода времени, когда Глэддену было столько же лет, сколько и детям, на растление которых он покушался в Тампе. В общем, Глэдден получил психическую травму и зациклился на том, что с ним случилось; к сожалению, с подобными случаями нам приходится сталкиваться довольно часто. Жертвы насилия замыкаются на себе, точнее, на том моменте своей жизни, когда… когда их втоптали в грязь.

Я кивнул в знак того, что внимательно слушаю, но промолчал, боясь, что если перебью, то Рейчел не станет продолжать свой рассказ.

– Это длилось почти три года, – сказала она, – с девяти до двенадцати лет, причем Глэдден подвергался насилию довольно часто. Преступник не только принуждал его к орально-генитальным контактам, но и практиковал анальный секс. Имени Глэдден нам так и не назвал, только подчеркнул, что это не был кто-то из числа его родственников. Даже матери Глэдден ничего не говорил, потому что боялся этого человека. По его словам, насильник частенько угрожал ему, однако очевидно, что в жизни Глэддена он занимал важное место и являлся для него авторитетом. Боб попытался тогда выяснить, кто это мог быть, однако не преуспел. В общем-то, случай Глэддена был вполне заурядным, так что мы не стали затевать никакого дополнительного расследования. Хотели было побеседовать с его матерью, но нам даже не удалось ее разыскать: после ареста Глэддена пресса подняла вокруг Флоридского Фотографа такую шумиху, что она спешно уехала из Тампы в неизвестном направлении. Теперь, конечно, мы можем с достаточной степенью вероятности предположить, что насильником был Белтран.

Я пропустил ее замечание насчет прессы мимо ушей и вновь кивнул. Мой бокал уже опустел, а Рейчел едва пригубила коктейль. Очевидно, он ей не слишком понравился, и я, подозвав официантку, заказал для Рейчел пиво «Амстел лайт», а сам придвинул поближе к себе ее бокал с «желто-черным». И поинтересовался:

– А почему отношения между Глэдденом и Белтраном прекратились?

– По самой банальной причине. Все закончилось, когда Глэдден повзрослел и перестал представлять для педофила интерес. Тогда он дал ему отставку и переключился на следующую жертву. Мы планируем разыскать и допросить всех детей, с которыми Белтран имел дело в рамках программы «Старшие товарищи». Я готова поклясться, что он всех их насиловал или, по крайней мере, пытался это сделать. Именно он посеял в неокрепших душах зло, с него все началось. Не забудь об этом, Джек, когда будешь писать свою статью. Белтран получил по заслугам.

– Ты говоришь так, словно сочувствуешь Глэддену.