Поэмы и стихи - [23]

Всегда дробимые и вечно те же?

Кто дал вам жизнь, которой нет конца,

И мощь, и прыть, и бешенство, и радость,

Немолчный гром и блеск бессмертной пены?

И кто велел (и стала тишина)

Здесь стихнуть волнам и оцепенеть?

Вы, Ледники! с чела высоких гор

Свисающие вдоль огромных рытвин —

Как бурный ток, внезапно мощным словом

Удержанный в неистовом паденье!

Замершие, немые водопады!

Кто вас украсил, как Врата Небес,

Под ясною луной? Кто молвил солнцу

Одеть вас радугой? Кто синей вязью

Живых цветов подножье вам убрал? —

Бог! пусть ответят, словно клич народов,

Потоки! Ледники пусть вторят, бог!

Бог! пойте звонко, луговые воды!

Вы, сосны, пойте, как живые души!

Есть голос и у них, у снежных глыб,

Они, свергаясь,  прогрохочут,  бог!

Вы,  синие цветы у вечных льдов!

Вы, козы, в играх у орлиных гнезд!

И вы, орлы, друзья вершинных гроз!

Вы,  молнии,  косые стрелы туч!

Вы, чудеса и знаменья природы!

Взывайте — бог, пусть все звучит хвалой!

И ты, Монблан, с ушедшей в небо гранью,

По чьим снегам неслышная лавина

Несется вниз, сверкая в чистом свете,

В пучину туч, облекших грудь твою, —

Ты, непомерный Исполин, который,

Когда я голову подъемлю, тихо

Склоненную, к твоей вершине, долго

.

Скользя глазами, мутными от слез,

Величественно,  как воздушный облак,

Встаешь ты предо мной, — вставай же вечно,

Вставай, как дым кадильный от Земли!

Державный Дух, воссевший между гор,

Посол Земли перед безмолвной Твердью,

О Иерарх! поведай небесам,

Поведай звездам и поведай солнцу,

Что славит бога, сонмом уст, Земля!

1802

ЛЬЮТИ, ИЛИ ЧЕРКЕССКАЯ ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЯ (Lewti, or the Circassian Love-chaunt)

Перевод С.Я.Маршака (1915 г.)

Я над рекой блуждал всю ночь,

Милый призрак гнал я прочь.

Нет, образ Льюти, не зови,

В душе у Льюти нет любви!

Сиянье зыбкое луны

И звезды дрожащий след

Колебала грудь волны,

Но сильнее падал свет

На белеющий утес,

Скрытый сумраком ветвей…

Так белел меж темных кос

Лоб возлюбленной моей…

Нет, лживый призрак, не зови.

В душе у Льюти нет любви!

Я видел: медленно к луне

Тучка бледная плыла.

Вот просветлела в вышине

И, тая в радужном огне,

Лик луны заволокла.

О, как теперь напоена

Янтарным пламенем  она!

Так Льюти я ищу с тоской

И, встретив, радуюсь минуте

И бледной мертвенной щекой

Я пью румянец нежный Льюти

Нет, лживый призрак, не зови —

В душе у Льюти нет любви!

Но тучка дальше плыть должна.

Зачем так скоро, о, побудь!

Но, видно, тучка не вольна,

И снова, пепельно-бледна,

Она плывет в далекий путь.

Так медленно отходит прочь

Все печальней,

Все бледней.

Она скользит в глухую ночь,

Как души мертвых в мир теней.

Так суждено мне без тебя,

О Льюти, в скорби изнемочь,

Томясь, тоскуя и любя!

Там — высоко во тьме ночной —

Я вижу дымку, пар сквозной

Бледней тончайших облаков —

Как бы зефиров легкий рой,

Резвясь на воле ночью ясной,

Унес вуалевый покров

С груди покойницы прекрасной.

Ведь девы также умирали

От нежной страсти и печали.

Нет, лживый образ, не зови —

В душе у Льюти нет любви!

Чу, с обрыва ком за комом

Вниз летит при каждом шаге,

Будто гул, рожденный громом,

Глухо тонет в сонной влаге.

Два стройных лебедя в тиши

Проснулись, зыбля камыши.

О птицы снежные, как пышно

Скользите вы в лучах луны, —

Как будто музыке неслышной

Движенья плавные верны.

Всю ночь блуждайте вы вдвоем

В лучах луны, а спите днем!

Я знаю сад, где Льюти спит.

Беседка милую таит.

В саду жасмины пахнут сладко,

Над ложем свищет соловей.

О голос ночи, мне б украдкой

На миг проникнуть в глубь ветвей,

Как ты, незримый гость ночей!

Там дышут груди молодые,

Вздымаясь тихо в сладком сне,

Как эти лебеди речные

На тихо зыблемой волне!

Нет, лживый призрак, не зови —

В душе у Льюти нет любви!

О, если б Льюти снился сон,

Что я лежу пред ней, безгласный,

Ее жестокостью сражен,

Но все ж, как призраки, прекрасный.

Я рад бы смерти, чтоб во сне

Вздохнула Льюти обо мне.

О призрак! Скорбь мою развей,

Ведь может Льюти стать добрей…

1798

ЛЮБОВЬ (Love)

Перевод С.Я.Маршака (ок.1915 г.)

Восторги, страсти и мечты,

Все, что волнует нашу кровь, -

Питает ясный, чистый свет

Твоих лампад, Любовь.

Мне часто снится наяву

Воспоминанье дней былых,

Когда лежал я на холме

У башен вековых.

С зарей мешался блеск луны

И предо мной стояла дева, -

Моя надежда и любовь,

Мой ангел — Женевьева.

Я пел, и слушала она,

Облокотясь у изваянья

Стального рыцаря — в лучах

Закатного сиянья.

Так мало горя и забот

В душе у юной Женевьевы,

Но любо слушать ей мои

Печальные напевы.

Я пел ей повесть старины.

Рассказ был мрачен и печален,

Суров и дик, как скорбный вид

Седеющих развалин.

Она внимала, глядя ниц,

В румянце нежного смущенья,

Боясь взглянуть и встретить взгляд

Любви и восхищенья.

О скорбном рыцаре гласил

Рассказ далекой старины

Как обожал он десять лет

Принцессу той страны.

Как он страдал… Но мой напев

Подобен страстной был мольбе,

Как будто пел я о другом,

А думал о себе.

Она внимала, глядя ниц,

С волненьем пламенным в крови,

Прощая пристальный мой взгляд,

Исполненный любви.

Когда ж я пел, с каким стыдом

Был верный рыцарь прогнан прочь,

И, обезумев, в чащах гор

Скитался день и ночь,

Как выходя из темных нор,

Иль выбегая из дубрав,

Иль возникая в блеске дня

Среди зеленых трав, -

Как у разбойников отбил

Безумец даму в поздний час, -

Не зная сам, кого от мук

И от позора спас.

И как, в раскаянье обвив