Поехали - [10]

Зеленою дубравою…

Буланый из горизонта 473 никогда уже не побежит дорогой, зеленой дубравой…

И боец молодой

Вдруг поник головой.

Комсомольское сердце пробито.

И упал он с коня,

Вороного коня,

И закрыл свои карие очи.

Ты, конек вороной,

Передай, дорогой,

Что я с честью погиб за рабочих.

Вороной с горизонта 473 никогда уже никому ничего не передаст…

Ему изо дня в день, из года в год, пока сердце не остановится, — вагончики-вагончики-вагончики, свист коногонов и тьма-тьма-тьма…

…Автор абсолютно не добивается того, чтобы все вслед за ним пустили слезу по поводу конской доли шахтерской…

Цель у автора иная…

Цель его: электрифицировать и механизировать шахты…

Тогда электричество будет гонять по штрекам и квершлагам вагончики, и не будет коней на горизонте 473, и не будет для тех коней вечной темноты…

А потому:

— Ты добычу дай!

А до этого… коней в шахту, и любви, целые горы любви к шахтерским коням…

Любви, кормов и ухода…

Чтобы представители Наркомснаба не думали, что в шахте можно пасти весною коней…

— Весна! Можно же перевести коней уже и на пастбище!

— Где?! В шахте?!

— В шахте! Я сам слыхал, что в каждой шахте есть поле…

…Любви, ухода и кормов для шахтерских коней!..

Ах, если бы я был поэтом, я бы для коногонов сложил чудесную песню… И припев у той песни был бы такой:

Не тот коногон,

Что гонит коня,

А тот коногон,

Что любит коня…

Чудесная была бы песня! И чудесный был бы в той песне припев.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Автор позволит еще рекомендовать читательскому вниманию:

"Откатчиков". Это люди, которые подают в клеть вагонетки с углем в самой шахте и откатывают вагонетки из клети на-гора. Большей частью на этой работе заняты женщины.

В последующем труде автора одна из таких откатчиц, так думается автору, сыграет немаловажную роль.

Вам будет также полезно знать о "шпурах", "сверловщиках", о "десятниках", о "начальниках участков" в шахтах, о "стволовых", о "рукоятниках", о "сортовальщицах", о "шахтерской лампе", о "вентиляционной системе в шахте" и еще о множестве других удивительных вещей в каменноугольной промышленности.

Но автор не эгоист. Он не хочет все вам объяснять, обо всем рассказывать, потому что тогда вам все уже будет известно и вам никогда не захочется поехать в Донбасс, побывать в шахте…

Автор этого не хочет.

Часть очень интересных вещей он нарочно замалчивает, чтобы вам всю жизнь хотелось побывать в легендарном Донецком бассейне.

Автор ограничится тем, что расскажет вам — ну о чем же? Ну, допустим, о "шпуре", о "поджигателях" и "сверловщиках".

"Шпур" — это такая длинная, узенькая, просверленная в крепкой породе дырка, куда закладывается динамит, взрывающий эту породу. Делаются шпуры большей частью при проходе штреков или бремсбергов…

"Сверловщик" — тот, кто сверлит шпуры.

"Поджигатель" — тот, кто поджигает в шпурах динамит.

"Саночник". Скоро-скоро уже не будет этого сказочного шахтерского рабочего…

И отойдет в века его чрезмерно тяжкий труд…

При пологих угольных пластах, когда уголь вырубается ручным способом — обушком, саночник вывозит из забоя уголь в штрек.

Согнутый всегда в три погибели, он тащит санки с десятью — двенадцатью пудами угля на расстояние до шестидесяти метров.

И хорошо, если только согнутый… А если пласты угля меньше, чем в метр толщиной?!

Тогда приходится на коленках, а то и на животе тащить тяжелые (сто тридцать — двести килограммов) санки…

Честь и хвала ему!

Пусть скорее отойдет он в прошлое, и пусть останется о нем память как о герое, а о его труде — как о каторжном труде, но почетном…

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Новые времена звенят над советским, над социалистическим Донбассом.

Машина идет высвобождать человека от тяжкого, порой невыразимо тяжкого труда…

Отодвигается "обушок" — его место занимает отбойный молоток…

— Эй, отбойный молоток! Поберегись! Я иду! — гудом гудит врубовая машина.

И затихает рокочущий молоток перед врубовыми…

Все они врезаются своими стальными зубами в черное золото, помогая бурными темпами строить социалистическое Отечество.

Освобождается забойщик…

Саночника от его шлейки освобождают скрепера, конвейеры…

Коногона и коней — электровагончики…

А на помощь машине летят-спешат рабочие-изобретатели Карташовы, Филимоновы, Касауровы, Либхарты, Епифанцевы…

Общими усилиями машины и рабочего ума вырываются из подземного царства человеческие нервы, человеческие мускулы, и на отработанном рабочем теле высылает тяжелый пот!

А над всем этим, над всеми словами, над всеми вещами" над всеми явлениями — ив шахтах и на-гора — доминируют два самых интересных, самых нужных, самых могучих слова…

Слова эти: "тонна" и "процент".

И самым радостным будет для всех — и на шахтах, и за пределами шахт, и в Донбассе, и на Украине, и в Союзе, и во всем мире для всего международного пролетариата, — когда около этих слов будет стоять:

"Донбасс в третьем решающем году пятилетки дал 56 000 000 тонн, то есть 100 процентов!"

А для этого:

— Ты добычу дай!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Автор уже слышит ядовитые голоса:

— А почему вы не сказали, что такое "на-гора"? Такое специфическое для Донбасса выражение, а вы его обошли… Ага?

Автор отвечает: