Поехали - [11]
— Кто внимательно читал это вступление, тот, наверное, встречал несколько раз выражение "на-гора". Следовательно, автор его не забыл и вполне его признает… Но объяснять его автор не брался, потому что это выражение достаточно популяризовано.
Автор считает лишним популяризовать уже популяризованное…
Слышится возмущенный голос:
— Донбасс и без дымовых труб… и без кудрявого из труб дыма, который застилает небосклон… Даже, кажется, есть такое стихотворение о Донбассе:
Автор, между прочим, не может согласиться с поэтом, что дымовые трубы — "зiлля"…
Но это не значит, что автор их не признает… Трубы он признает, трубы он в Донбассе видит, видел и будет видеть, но воспевать дым не будет. Категорически об этом заявляет! Категорически!
Автор знает, что дым — это нерациональное растранжиривание нашей промышленностью топлива!
Автор — за рационализацию, за экономию топлива и расточительство воспевать не хочет.
Когда автор видит вдохновенного поэта, который уставился в кудри седого, даже черного из труб дыма, ему чуть ли не кричать хочется, чтобы оштрафовать того поэта рублей на полтораста за соучастие в нарушении обязательного постановления об экономии топлива!
Тогда бы он не любовался дымом, а писал бы стихи о том, как повысить добычу в Донбассе.
Вон как!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А что автора особенно возмущает — это истерика донбасских домен.
— Как?! О Донбассе и без нас?! Домна всегда была на первом месте! Мы протестуем! Какой такой роман о Донбассе без нас?! Это — нахальство! Мы будем жаловаться Рабису! Мы…
Автор отвечает домнам:
— Слушайте, товарищи! Автор прекрасно знает, что вы играете первые роли во всех индустриальных романах, драмах, комедиях и трагедиях! Он чудесно знает ваш темперамент! Он сам видел, что, когда вы на сцене вместе с товарищем — коксом и с драматической старухой — железной рудой, страсть из вас вырывается огненными лавами, но в этом романе автор вам роли не даст! Может, когда-нибудь в другой раз он вам даст роль весом в целый пуд, а теперь ни одной строки!
— Это… свинство!
— Слушайте, товарищ Домна! Кто автор?! Автор или вы?!
— Мы в Главискусство! Мы…
— Жалуйтесь хоть самому Николаю Алексеевичу Скрыпнику [5]! В этом романе главную роль будете играть не вы, а откатчица Катя, и не ваш любовник кокс, а коногон Вася! Ты добычу дай! А жаловаться всякий умеет!
До свидания!
1931
Перевод Е. Весенина.
[1] "Пришел, увидел, победил" (лат.).
[2] Примечание для редакторов украинского языка. Я попрошу оставить добычу (ударение на "о"), хоть и знаю, что у редактора зачешутся руки исправить это слово на "добывание". Не нужно! Пусть будет добыча. — О.В.
[3] _Обрiй_ — горизонт.
[4] _3iлля_ — зелень, трава.
[5] _Н.А.Скрыпник_ — в те годы народный комиссар просвещения УССР.
"Перестрах"
— Раздевают!
— Кого раздевают и где раздевают?
— В городе раздевают! Всех! Как только стемнеет на дворе — и не рыпайтесь!
— А кого же раздели?
— Ну я не знаю, кого именно раздели, а что раздевают — факт!
— Ну, вот из вашего дома кого-нибудь раздели?
— Нет, из нашего еще никого не раздели, а вообще в городе очень много случаев грабежа!
— Ну, где именно? Кого именно?
— Ну, не могу ж я вам точно сказать, где именно и кого именно, я вам не уголовный розыск!
И даже рассердилась наша собеседница…
— Я сама вечером никуда не выхожу да и вам не советую… Придете домой, как Адам. Фигового листочка даже не найдете по дороге — зима… Рукою будете прикрываться…
… А веселый и чернявый артист одного из столичных театров, собеседник нашей небольшой компании, заливался звонким смехом.
— Чего вам так весело? Оттого что раздевают?
— Вот послушайте, что я вам расскажу…
— Ну-ка, ну…
— Было это, дорогие мои, тогда, когда еще не совсем утихла гражданская война, когда кое-где еще по лесам и в камышах гремели обрезы, агонизируя под натиском героических отрядов Красной Армии, когда обыватель еще был полным-полон "страха и перестраха" гражданский войны.
Было это в том городе [1], что тогда не носил еще названия Днепра, соединенного с именем всеукраинского старосты, а назывался тот город именем царицы, прославившейся не столько мудростью, сколько постельным темпераментом, который пугал даже откормленных и молодых императорских гвардейцев…
И вот внезапные страшные слухи:
— Раздевают! Ни проехать, ни пройти!
Ну, вы сами, дорогие мои, понимаете, что такие слухи, да еще в городе, где обыватель еще помнил и пьяно-кровавый разгул махновцев, и водочно-палаческое "самодержавие, православие и народность" деникинско-врангелевских "маладцов", — слухи эти, — говорю вам, — загнали в норы трусливого обывателя.
И вот было это темной ночью…
Засиделась небольшая компания не то на именинах, не то на крестинах, точно не знаю, где она уж там засиделась. Только засиделась она до той поры, когда начинают драть свою глотку петухи…
— Придется ночевать! — говорит хозяин.
— Придется! — говорят гости. — Кто же отважится пойти глухой ночью домой, да еще в такой час, когда ни пройти вам, ни проехать!
— А я пойду, — говорит доктор Василенко,
— Что вы, что вы?! — в один голос со страхом закричали и хозяева и гости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Немного природоведения, географии, этнографии и курортологии. Дорожные очерки и "Крымские усмешки".