Подводный фронт - [48]

Прикрываем конвои

Летом 1942 года число результативных атак, совершенных подводниками Северного флота, резко уменьшилось. Что же случилось? Сказывалось, конечно, то, что вновь пришел в северные края полярный день, очень затрудняющий действия подводных лодок. Но была и еще одна, пожалуй, более существенная причина. Дело в том, что в эти летние месяцы на коммуникациях противника находилось порой всего по одной-две лодки. Основные же силы бригады — практически все большие и средние лодки, а иногда и некоторые «малютки» — мы вынуждены были бросить на выполнение новой для нас задачи: на прикрытие конвоев союзников.

Движение союзных конвоев на Севере началось с августа 1941-го. До конца года североморцы приняли из Англии и Исландии семь конвоев с поставками по лендлизу. Обратно было отправлено четыре конвоя. Караваны, следовавшие из Англии и Исландии в СССР, получили по инициалам одного из сотрудников Британского адмиралтейства индекс «PQ», обратные — индекс «QP».[11]

Первое время морские перевозки осуществлялись практически беспрепятственно. Гитлер не придавал им особого значения, полагая, что с осуществлением блицкрига, с выходом вермахта на линию Архангельск — Астрахань с арктическими конвоями будет покончено. Поражение гитлеровцев под Москвой, крах планов «молниеносной войны» и перспектива войны затяжной заставили Берлин по-иному взглянуть на конвой. Уже в начале 1942 года фашисты перебазировали в норвежские порты и фьорды самые мощные надводные корабли германского флота: линкор «Тирпиц», тяжелые крейсеры «Адмирал Шеер», «Лютцов», «Адмирал Хиппер», легкий крейсер «Кёльн», две флотилии эсминцев. Была также резко увеличена численность авиации и подводных сил. С марта враг уже начал наносить по союзным конвоям систематические удары.

За организацию движения конвоев и их непосредственное охранение отвечало Британское адмиралтейство. Однако важная роль в решении этих задач отводилась и Северному флоту. На его операционную зону, простиравшуюся к востоку от меридиана острова Медвежий (20 градусов восточной долготы), приходилась значительная часть союзной коммуникации — несколько сот миль.

Должен оговориться, подводные лодки не играли решающей роли в прикрытии конвоев. К выполнению этой задачи привлекались чуть ли не все основные силы флота. Командующему флотом и его штабу приходилось разрабатывать и осуществлять весьма масштабные операции, в которых участвовали не только надводные и подводные корабли, но и авиация. И даже береговая оборона. Постепенно сложилась примерно такая принципиальная схема их действий.

Как только становилось известно о выходе очередного конвоя, штаб флота приступал к развертыванию выделенных для прикрытия сил. Первыми вылетали разведывательные самолеты, которые добывали данные о передвижениях противника, метеообстановке, границах льда на трассе и т. д. Затем бомбардировщики начинали наносить удары по вражеским аэродромам. Восточнее острова Медвежий конвой уже прикрывали североморские эсминцы и самолеты-истребители. В поиск подводных лодок противника последовательно включались самолеты и сторожевые корабли, потом малые охотники. При приближении конвоя к порту назначения приводились в боевую готовность специальный отряд поиска и сопровождения отставших транспортов, а также аварийно-спасательные средства. На подходах к Кольскому заливу и горлу Белого моря усиливалась дозорная служба. В местах повышенной минной опасности производилось контрольное траление фарватеров.

Подводные лодки обычно развертывались на позициях прикрытия за двое-трое суток до подхода конвоя к операционной зоне Северного флота. Причем действия их строго координировались с действиями английских подводных лодок. Наши подводные корабли, как правило, развертывались ближе к норвежскому побережью, английские — мористее.

Действия флота с участием стольких сил для нас были в новинку. Они требовали тщательной организации взаимодействия. В дни, предшествующие выходу очередного конвоя, с нарастающим напряжением начинал работать штаб флота, особенно его оперативный отдел. Очень непростое это дело — все до мелочей предусмотреть, ничего не упустить, точно рассчитать, когда, какие силы и средства должны включиться в выполнение общей задачи…

Бывая по неотложным делам у командующего на ФКП, в штабе флота, я всегда старался улучить минутку, чтобы заглянуть к операторам. Здесь можно было почерпнуть подробную информацию об обстановке на театре военных действий, обогатиться какими-то интересными, нестандартными мыслями, идеями. В помещении стоял дым коромыслом — курили буквально все, и беспрестанно. Морскими картами, схемами, таблицами были устланы все столы, а нередко и пол. Кипела работа: операторы анализировали обстановку, производили сложные расчеты, которые затем должны были воплотиться в слаженные, подчиненные единому замыслу действия флота.

Возглавлял оперативный отдел капитан 2 ранга Александр Михайлович Румянцев. Невысокого роста, крепкого спортивного сложения и обаятельной внешности человек. Меня всегда восхищала эрудиция Румянцева. Он, скажем, прекрасно знал корабельный состав флотов Германии, Англии, США, организацию их управления, тактику их действий. Когда возникал по ним какой-то вопрос, обходился без справочников. Любимым его коньком была история военного искусства. Подчеркиваю, не только военно-морского (это само собой), а вся история развития военного дела. Румянцев мог в подробностях рассказать о любом сражении А. В. Суворова. Прославленный полководец вообще был его кумиром. Он часто в разговорах сыпал изречениями из его «Науки побеждать». Всех людей он делил для себя на «суворовцев» и «несуворовцев». «Суворовец» — это высшая похвала, это офицер стоящий, надежный, с военной косточкой.