Подвалы кантовской метафизики: Дедукция категорий - [33]

Итак, завершая дедукцию категорий, Кант напоминает, что она удается только по отношению к явлениям, вещи же сами по себе не могут быть познаны a priori. Это - предпосылка дедукции. Поэтому и само ее краткое изложение Кант начинает с ограничения явлениями предметной области этого доказательства. Естественно допустить, что сама дедукция разворачивается в такой же последовательности. В этом случае не остается ничего иного, как соотнести приведенные рассуждения Канта с параграфом "Переход к трансцендентальной дедукции категорий", так как именно здесь конкретизируется предметная область дедукции. Но тогда изложенные выше аргументы Канта о невозможности априорного познания вещей самих по себе - не что иное, как пояснение его мысли из параграфа о переходе к дедукции, согласно которой априорное представление "само по себе не создает своего предмета со стороны его бытия" (А 92 / В 125), что, собственно, и нужно было доказать.

Другой аргумент на ту же тему имеет "генетический" характер. Дело в том, что объективная дедукция была, судя по всему, одним из первых шагов Канта, предпринятых им после "пробуждения от догматического сна". Какие-то следы объективной дедукции видны уже в одном из черновых набросков 1771 года, который, кстати, до некоторой степени предвосхищает письмо к Герцу от 21 февраля 1772 года (см. XVIII: 564-565). Другой кантовский набросок практически полностью дублирует по структуре параграф "Переход к дедукции", с большим, однако, акцентом на ограничительную функцию этих рассуждений.

Приведем фрагмент этого текста, созданного в период между 1772 и 1774 годами: "Если некоторые наши понятия содержат не что иное, как то, посредством чего всякий опыт возможен для нас, то они могут быть высказаны a priori до опыта и, однако, с полной значимостью по отношению ко всему, что когда-либо может встретиться нам. В этом случае они имеют значимость хотя и не для вещей вообще, но однако же для всего, что когда-либо может быть дано нам через опыт, ибо они содержат условия, посредством которых возможны эти опыты. Эти положения будут, таким образом, содержать условие возможности не вещей, а опыта. Но вещи, которые не могут быть даны нам ни в каком опыте, для нас ничто; следовательно, в практических целях мы вполне можем использовать эти положения как всеобщие, но только не как принципы спекуляции о предметах вообще". (XVII: 616-619). Далее, как и в параграфе "Переход к трансцендентальной дедукции категорий", Кант выявляет априорные условия мышления и созерцания предметов, утверждая, что на основе тех и других может возникнуть априорное познание (XVII: 619).

Содержательные параллели между цитировавшимся фрагментом и параграфом "Переход к дедукции" очевидны. При этом важно подчеркнуть, что соответствующие аргументы уже на ранних этапах разработки дедукции связывались Кантом с задачей ограничения предметной области априорного рассудочного познания.

Итак, есть все основания считать, что утверждение Канта в параграфе "Переход к дедукции" о том, что наши представления не могут создавать предмет со стороны его бытия, действительно имеет прямое отношение к ограничению сферы наших априорных познаний из чистого рассудка явлениями. Все проблемы главного варианта объективной дедукции сняты.

Объективная дедукция, как мы видели, разворачивается Кантом не только в параграфе "Переход к дедукции" (хотя в чистом виде только здесь), но и в заключительной части дедукции категорий из первого издания "Критики" (А 128-130), где ее основные положения излагаются Кантом наряду с другими важнейшими тезисами трансцендентальной дедукции категорий. Похожий вариант объективной дедукции встречается и в "Пролегоменах", в самом начале раздела "Как возможно чистое естествознание?". Трактуя природу как "существование вещей, поскольку оно определено по общим законам" (4: 50), Кант подчеркивает, что "если бы природа означала существование вещей самих по себе, то мы никогда не могли бы ее познать ни a priori, ни a posteriori" (4: 51). Апостериорное познание общих законов невозможно, ибо опыт не дает необходимости, требуемой для подобных законов (там же). Априорное же познание законов вещей самих по себе, т.е. априорное доказательство основоположений, подобных нашим рассудочным, было бы невозможно, так как наш "рассудок и те условия, единственно при которых он может связывать определения вещей в их существовании, не приписывает самим вещам (Dingen selbst) никаких правил" (там же) - не приписывает именно потому, что это вещи сами по себе.

Упомянем еще об одном варианте объективной дедукции. Он несколько отличается от предыдущих. Кант опробует его, в частности, в "Метафизических началах естествознания", а также в работе 1790 года "Об одном открытии" (4: 257-258; VIII: 240). Исходя из того, что рассудок способен a priori подчинять своим основоположениям предметы, Кант утверждает, что для реализации этой способности рассудку требуются априорные же созерцания, которые неизбежно субъективны и могут быть "только формами явлений внешних чувств или внутреннего чувства" (4: 257; ср. 4: 37). На основании этих положений Кант делает вывод, что никакое применение чистого разума не может простираться на что-либо иное, как только на предметы опыта" (4: 258).